Мария Хайнц - Перфекционистка в офисе

— Мне очень нравятся ваши нововведения по повышению эффективности, — нерешительно начинает он, — но простите, я не могу пританцовывать, когда ем. Меня за это в детстве очень ругали. Я раньше танцами занимался и за столом не мог спокойно сидеть. Гиперактивным был. Папа наказывал за это, поэтому я не танцую, когда ем, и когда работаю тоже.

— Что мне с вами делать! Как мы станем эффективными, если никто ничего не делает? — отвечаю разочарованно. — Хорошо, не танцуйте.

Надо же, какой папа… Изверг, а не папа. Танцевать не разрешал… И куда мир катится?

В 11.30 вызывает шеф.

— Садитесь, Александра! — говорит он сухо, продолжая смотреть что-то на компьютере. — Вы уже заметили, наверное, что я распорядился не пускать Николая через проходную.

— Да, я хотела об этом поговорить. Что случилось? В Службе безопасности мне ничего не объяснили…

— Служба безопасности копнула в его деле немного глубже и выяснила одну неприятную подробность, о которой он, конечно, не удосужился сообщить, а вы не удосужились разузнать. Несмотря на то, что в его трудовой книжке стоит статья 80 ТК РФ «Расторжение трудового договора по собственному желанию», бывший работодатель имел все основания расстаться с ним совсем по другой причине. Николай раздавал кредиты людям, у которых не было даже шанса их вернуть. За это его и уволили. Он не сам ушел.

— Зачем он это делал? — шепчу я.

— Видимо, хотел сделать доброе дело. Из жалости.

— Но это не повод для нас увольнять. Вот так… сразу…

— Этого повода достаточно, я считаю. Но если вам его не хватает, то есть еще кое-что. Мне звонил следователь из прокуратуры. Он ведет дело о покушении на жизнь Сердобольного. Я не хочу показывать пальцем на Николая, но его странное понимание справедливости могло сыграть с ним и с нами злую шутку. Нам таких «Робин Гудов» не нужно…

Слова Виктора Алексеевича гудят в голове многотонным колоколом.

— Но ведь его вина не доказана! Возможно, это кто-то другой! Сердобольный обвиняется во взяточничестве в университете. Да мало ли у него врагов было!

— Александра, вы хотите, чтобы его вина была доказана в то время, пока он у нас работает?

— Но ведь вполне возможно, что это совсем не он!

— Не понимаю, почему вы его так защищаете! Он скрыл от нас важную информацию, подозревается в серьезном преступлении. Он — отрезанный ломоть. Давайте больше не будем о нем. Найдите кого-нибудь на замену.

Отрезанный ломоть… Еще в пятницу был лучшим работником, а сегодня…

— Александра, у меня, к сожалению, больше нет времени. Идите, занимайтесь своими обязанностями. И следующий раз я попрошу относиться внимательнее к подбору сотрудников. Сначала полная проверка, потом допускаем к работе. Сообщите в отдел кадров, что у нас открылась вакансия.

— И вы не хотите подождать, пока закончится расследование?

— Александра, мне кажется, вы забыли, что ваш испытательный срок тоже не закончился!!! Этот вопрос закрыт!

Медленно встаю и выхожу. Как так можно? Взять и выкинуть человека, не спросив о его мотивах, не выслушав оправданий. Может быть, и на той работе его оговорили?

Я в шоке. Не знаю, от чего больше. От того, как Виктор Алексеевич обошелся с Николаем, или от того, что делал Николай на прошлой работе. Банковский Робин Гуд? Тот, кто отстаивает интересы бедных и борется за справедливость? Вот тебе и мотив. Нет, не может быть.

Время идти на обед. Бледный, измученный сомнениями Николай ждет у входа. Прошу ребят подождать меня на улице и вполголоса объясняю Николаю происшедшее.

— Александра, — прерывает он, — кредиты я выдавал. Хотел помочь людям. По отношению к банку я был не прав, сам это признал и возместил ущерб. Но с Сердобольным — это не я. Пожалуйста, верь мне!

— Мне нужно спешить, — прячу глаза и киваю в сторону ребят на улице. — Ничего не могу изменить, к сожалению. Прощай, Николай!

Внутри всё горит и болит, будто меня всю ночь били палками. Мы совершили ужасную ошибку! Не знаю, почему, но я верю ему. Хочется ему верить. И плакать хочется. Прекратить! Не здесь, не перед подчиненными! Позитивный работник — эффективный работник! Смотрю под ноги, считаю шаги, стараюсь отвлечь себя как-то, но на пути у нас — лишь здания, про которые он мне рассказывал, лишь тропинки, которые успели с ним за неделю истоптать. Господи, неужели никогда больше его не увижу? Не сметь плакать!

— Ну что, ребята? — беру в руки меню и стараюсь говорить бодро. — Выбор здесь прекрасный. Столько салатов! Спаржа, шпинат, руккола, сельдерей — всё, что душа пожелает!

Голос мой звучит, как у священника на отпевании.

— Я бы мяса хотел заказать, — говорит Толик подоспевшему официанту.

— Мы, наверное, сначала с салатами решим, а потом все остальное, — настаиваю я.

— Тогда я мясной салат возьму, — говорит Толик.

Там же майонез! В все остальные продукты в таком салате уже «мертвые»: витаминов никаких, да еще неблагоприятное сочетание картофеля и мяса! Недовольно кошусь на Толика, надеясь, что он передумает, но он делает вид, что не слышит.

— Мясной салат, — повторяет он.

— Свеклу с грецкими орехами, — подхватывает Володя.

— Рукколу с помидорками, — присоединяется Анжела.

— Свежевыжатый апельсиновый сок с зеленью, на второе — рис с овощами.

— А я — стейк без всего, — добавляет Толик.

— Толик, мясо — вредно, — возражаю я. — Тем более без клетчатки! Мы же хотели сегодня начать правильно питаться. Разве ты не получил список рекомендованных продуктов? Подумай о бедных животных, если тебе себя не жалко!

— Может быть, хотя бы рыбное? — подключается Володя. — Говорят, они боли не чувствуют. И рыба — не такая тяжелая пища, как мясная. Иначе до вечера не дотянем.

Володя корчится в страшной гримасе, показывая, что он не дотянет до вечера.

— Молодец, Володя! Конечно, ешь рыбу! Она очень полезная, — отвечаю и выжидательно смотрю на Толика и Анжелу.

— Я давно вегетарианкой стать хотела, все не решалась. Теперь попробую.

— Молодец, Анжела! Тебе тоже разрешается что-нибудь рыбное.

— Я хотела попробовать диету без рыбы и без сладкого.

— Без сладкого? — в один голос повторяем мы.

— Респект, — говорит Володя.

Толик звонит невесте, будто и не замечая наших баталий на поле здоровой пищи.

На десерт приносят по шарику бесплатного мороженого. Следуя примеру Анжелы, с усилием отодвигаю свой в сторону. Тоже буду теперь без сладкого жить.

— И бесплатного не будете? — спрашивает Толик.

— И вам не советую, — отвечаю я. — Да, Анжела?

Анжела пожимает плечами, а Толик доедает её мороженое. К моему прикоснуться не решается. Я прошу официанта унести, чтобы не смущать никого. Мы с Анжелой выходим и идем в сторону работы. Ребята нагоняют нас у Старомонетного.