Максим Исповедник - Творения преподобного Максима Исповедника. Книга II. Вопросоответы к Фалассию

И падоша тамо сии седмь вкупе; тии же умрошаво днех жатвы первых, в начале жатвы ячменя. И взя Ресфа дщи Аина вретище, и потче е себе при камене, дондеже снидоша на них воды Божия с небес. Ресфа, как я уже говорил, толкуется как «поприще уст», которое есть телесное научение Закона, [заключающееся] в одном только произнесении слов; она после смерти рожденных от него страстей, случившейся на горней вершине естественного созерцания в сердце каждого из тех, кто прежде был охвачен этим научением, расстилает, словно вретище, покаяние на камне (под ним я подразумеваю слово веры в Господа), имея попечение, в духе и посредством покаяния, о законах по Христу. [1371]Она день и ночь имеет перед очами, словно воспоминание о [погибших] детях, прежнее воспитание в плоти Закона [1372]до тех пор, пока прольются воды Божии с неба, то есть до тех пор, пока не посылаются ей божественные ведения Писаний с высоты духовного созерцания, которые угашают страсти, а добродетели возобновляют. [1373]Ведь научению Закона, приближающемуся через покаяние ко Христу — истинному и твердому Камню, присуще принимать божественный дождь духовного ведения Писаний по повелению царя Давида, то есть по повелению зрения сильного ума . Ведь он говорит: «И соделал он все, что повелел Царь. И внял Бог земле после этого». [1374]Итак, по заповеди царя Давида (то есть духовного закона или зрения сильного ума ), научению Священных Писаний посредством покаяния, символом которого является вретище, и, соответственно, деланию добродетелей свойственно, когда оно перемещено на камень, то есть на Христа, призывать божественный дождь ведения. Обычно [такое научение] убеждает Бога внять земле сердца, пролить божественные ливни [благодатных] даров, принести изобилие плодов в правде [Божией], прекратить предшествующее неведение Божественного, которое подобно голоду, и преисполнить область [души нашей] духовными благами. Тогда душа одаряется хлебом, вином и маслом: хлебом — как укрепляемая словом деятельного ведения, вином — как увеселяемая божественным влечением и горячим стремлением к соединению с Богом, маслом — как радуемая гладким и ровным, светлым и озаренным, свободным от всякого земного движения способом и смыслом бесстрастия; [все они] веселят лицо добродетелей.

Также и мы, как и великий Давид, исторгнем Саула из всякого предела Израиля, то есть исторгнем земное и телесное установление Закона, или иудейский способ служения; также исторгнем из всякого способа созерцательного тайноводства буквальный, лежащий на поверхности и грубо телесный смысл всего Писания и перейдем к духовному обожению того, что постигается умом. [1375]И сохраним гаваонитов, то есть смыслы сущих, которые сберег бесстрастными Иисус [Навин], истинный распределитель божественных обетований; [1376]благодаря этим смыслам, уничтожаемым Саулом, Бог ниспосылает божественный ливень таинственного ведения. Посредством тех же гаваонитов, то есть посредством естественного созерцания, убьем, словно семь мужей из сыновей Саула, страстное, вещественное и временное понимание Закона, которое породила Ресфа, являющаяся «поприщем уст» (то есть телесным научением Закона), а также Мерова толкуемая как «пресыщение горла», то есть роскошествование чрева. Первая порождает Мемфивосфея и Ермония (один толкуется как «позор уст», а другой — как «анафема их»), то есть навык во страстях и осуществление их, а вторая производит на свет Есдриэлю, то есть созерцательные части души, пять страстных способов [действия] наших чувств, [возникших] вследствие злоупотребления этими чувствами. Уничтожая такие [способы] с помощью естественного созерцания, мы умилостивляем разгневавшегося Бога, переносясь от буквы к духу; кроме того, мы призываем божественные ливни ведения и вкушаем преизобильные плоды правды, [произраставшие] из этого ведения. Ибо возводя букву Закона, подобную некоему Саулу, посредством естественного созерцания на вершину духовного тайноводства, а также возводя рожденное от буквы вещественное восприятие [Писания, присущее] мысли [людей] перстных, подобное чадам и потомкам Саула, мы убиваем всякое телесное и временное (или, лучше сказать, всякое перстное) понимание Закона. Если мы вместе с Богом ненавидели Саула, то есть плотской и выставляемый напоказ способ [изъяснения] Писания, или иудейство и презрели его, чтобы он не царствовал над Израилем (см. 1 Цар. 16:1), то мы [тем самым] отвергли царствование его над нашей умной силой, чтобы она не находилась в рабстве у плоти.

Ибо следует ненавидеть Саула, то есть телесное установление Закона, и отвергать царство [его], как и Агага, царя Амаликова, а также отвергать тучных овец, волов, виноград и маслины [его], — я имею в виду отвергать возбудителей ярости и похоти, также творящие причины неги; [1377]самого же Агага, сохраненного в живых, следует переносить в землю обетования, то есть следует переносить тельца, или «перстное помышление плоти» (Рим. 8:6), в место божественного познания. Ведь Агаг толкуется как телец — вероятно, [речь идет] о том тельце, которого обожествил глупый и невежественный Израиль, отлив его в пустыне (см. Исх. 32:4), и предпочел тем самым божественному служению наслаждение чрева. [1378]Этого-то тельца и изничтожили Моисей и Самуил: первый растер его в прах и рассыпал по воде (1 Цар. 32:20), а второй убил [Агата] духовным мечом (1 Цар. 15:32–33). Первое, соотносящееся с Моисеем, означает живую и деятельную благодать Святого Крещения, а второе, соотносящееся с Самуилом, есть послушание Богу через [осуществление] заповедей, поскольку [имя] «Моисей» толкуется как спасенный из воды , а [имя] «Самуил» — как послушание Богу , что есть истинная вера и жизнь в Боге.

Стало быть, благодати Святого Крещения присуще уничтожать силу греха, или «помышление плотское» (Рим. 8:6), а деятельное послушание Божественным заповедям убивает [эту силу] «мечом духовным» (Еф. 6:17), то есть [убивает] словом Божественного ведения в Духе, таинственным образом обращаясь к страсти греха так, как обращался великий Самуил к Агагу: Якоже обесчадовова жен оружие твое, тако ныне обесчадится в женах мати твоя (1 Цар. 15:33). Ибо страсть чревоугодия гладкостью помысла наслаждения, словно [гладкостью] меча, делает бесчадными многие добродетели: семена целомудрия она убивает посредством невоздержанности, равноправие справедливости губит посредством корыстолюбия, [нашу] связь человеколюбия, [проистекающую] из [общности] естества, она рассекает себялюбием. И, кратко сказать, страсть чревоугодия является пагубной для всех порождений добродетели. [1379]И, как я уже говорил, эту страсть уничтожает благодать Крещения и житие по послушанию Божиим заповедям. Бог, помазав на царство над Израилем Закон буквы, который сохраняет эту страсть, раскаивается и переносит силу царства, даруя ее Давиду (разумеется — евангельскому и духовному закону), то есть сыну Иессея; Иессей же толкуется как творчество Бога .