Максим Исповедник - Творения преподобного Максима Исповедника. Книга II. Вопросоответы к Фалассию

Тем же, кто радеет о Божественных тайнозрениях, следует, как бы [взойдя] на гору возвышенного ведения, предать смерти посредством естественного созерцания это телесное и преходящее понимание Закона, поскольку оно подвластно времени и является текучим. [Писание] гласит: И призва Давид гаваониты, и рече к ним: что сотворю вам, и чим умолю, да благословите достояние Господне? И реша царю: мужа, иже соверши над нами, и погна ны, иже умысли потребить ны, потребим его, да не будет во всех пределах Исраилевых. Дадите нам седмь мужей от сынов его, и умилостивим ими Господа на холме Давида. И взя царь два сына от Ресфы дщере Аиа, подложници Саули, Ермониа, и Мемфивосфеа, и пять сынов Меровы, дщере Саули их же роди Есфииму. И даде их в руки гаваонитам, тии же умроша во днех жатвы, в начале жатвы ячменя (2 Цар. 21:2–9). [1331]Где в буквальном повествовании найдем мы [описание того], что гаваонитяне истребили [племя] Саула так, чтобы оно [совсем] не обреталось во всех пределах Израилевых? Ибо Мариваал, сын Ионафана, который был сыном Саула, [1332]спасся у царя Давида, а также спаслись многие другие сродники Саула, как это приводится в Книге Паралипоменон (1 Пар. 12:2). Как [гаваонитяне], взяв семь мужей от семени Саула, [могли сказать]: Потребим его, да не будет во всех пределах Исраилевых , когда он сам умер задолго до этого времени? Впрочем, как кажется, к буквальному смыслу повествования примешалось нечто противное разуму, [и это случилось для того,] чтобы мы постарались найти истинный смысл написанного. Поэтому, [стремясь постигнуть его, мы можем сказать, что] полностью истребляет из всех пределов Израиля телесный смысл Писания (то есть Саула) тот, кто [духовным] деланием и посредством естественного созерцания (словно посредством неких гаваонитян) уничтожает рожденную от писаного Закона, сластолюбивую и прилепившуюся к телу связь души с непостоянной и [вечно] текущей материей. А [свое] низменное представление о Законе, словно чад и отпрысков Саула, [такой человек] предает, посредством естественного созерцания, закланию и, [пребывая] на высоте ведения, словно на горе, открывает пред лицом Господа через исповедание [свое] прежнее телесное восприятие Закона. Так [людям] пытливым можно понимать [слова] повесиша пред Господем , что означает тех, которые выводят на свет [Божий] (выводят, разумеется, посредством ведения) [свое прежнее] ошибочное представление о Законе, соответствующее букве [его]. [1333]Ибо всякий убивающий телесную мысль Закона убивает и уничтожает, как это очевидно, букву Закона, дабы не быть ей во всех пределах Исраилевых , то есть не быть во всяком смысле духовного созерцания. [1334]Ведь если Израиль куется как «ум, зрящий Бога», [1335]то ясно, что для тех, кто предпочитает дух букве, телесное [начало] Закона совсем и никоим образом не может быть основанием духовного созерцания, поскольку написано: Бог есть духи поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине (Ин. 4:24); но не [сказано, что поклоняться Ему должно] в букве, потому что буква убивает, а дух животворит (2 Кор. 3:6). А поэтому тому, что по природе своей убивает, следует самому быть умерщвленным животворящим Духом. Ибо совершенно невозможно сосуществовать друг с другом в том же самом, действенно и одновременно, телесному [началу] Закона и [началу] божественному, то есть духу и букве, потому что невозможно находиться в созвучии [друг с другом] тому, что по естеству своему обычно дарует жизнь, и тому, что эту жизнь отрицает. [1336]

Стало быть, рассматривая это место буквально, мы не обретем истины Писания. Ибо каким образом гаваонитяне изгладили Саула из всякого предела Израилева, когда мы находим множество потомков его в народе [иудейском]? Однако мысля согласно [духовному] созерцанию, мы находим, что на высоте ведения совсем исчезает, благодаря естественному созерцанию, письменный Закон или же телесное установление, [проявляющееся] в символах [иудейского] культа. Где обрезание плоти, когда Закон понимается духовно? Где субботы и новомесячия? Где всенародные торжественные празднества? Где предание о жертвах, об отдыхе земли и [все] остальное, связанное с телесным служением Закона? Мы, рассматривая вещи в их естественном состоянии, знаем, что изъятие чего-либо из безупречной [целостности], соответствующей природе, дарованной Богом, не ведет к совершенству. [1337]Ибо природа, подвергшаяся искусственным образом усекновению, не производит совершенства, а, наоборот, лишает себя, по [какому-то пустому] измышлению, того, что даровано ей Богом и подобает ей соответственно смыслу творения. [Это следует твердо знать,] дабы не вводить нам [некоего] искусства более могущественного, чем Бог, и [не предназначенного] к укреплению правды Его, а также чтобы не восполнять нам [некий] вымышленный недостаток естества, созданного в правде [Божией]. Наоборот, прообразовательно воспринимая установление об усекновении крайней плоти, [1338]мы научены объяснять его духовным образом — как обрезание страстного расположения души; [1339]в соответствии с этим [наша] воля приходит в созвучие с естеством и совпадает с ним, исправляя страстный закон, имеющий более позднее происхождение. Ибо обрезание, [понимаемое] таинственным образом, есть совершенное удаление страстного расположения [нашего] ума, которое произошло [и вторглось в нас] извне. [1340]Суббота же есть совершенное бездействие страстей и всецелое прекращение движения ума окрест тварных [вещей] и полный переход его к Богу. [1341]В Нем, Которого мы достигаем посредством добродетели и ведения (насколько это доступно [человеку]), нельзя помыслить никакого вещества, воспламеняющего страсти; также в Нем нельзя обнаружить и никаких смыслов естества, [1342]чтобы [нам], наподобие эллинов, не догматствовать о Боге как об услаждаюшемся страстями или как об измеряемом пределами естества. Ведь Его провозглашало совершенное молчание и Его представляет всецелое и всевозвышенное неведение. [1343]Что же касается новомесячий, то они, по нашему мнению, суть различные озарения, [получаемые нами на ристалище дней добродетели и ведения; [1344]и быстро шествуя в этих озарениях по всем векам, мы достигаем благоприятного года Господня, будучи украшаемы «венцом благости» (Пс. 64:12). Венец благости же есть [1345]чистая вера, украшаемая, словно драгоценными камнями, возвышенными догматами, а также духовными словами и умозрениями; эта вера тесно охватывает, словно главу, боголюбивый ум. Или же иначе: венец благости есть [1346]Само Слово Божие, которое многообразием способов, соответствующих Промыслу и Суду [Божиему], или воздержанием от добровольных и терпением невольных страстей ограничивает ум, словно главу, а благодаря причастию благодати обожения делает этот ум зрелым и прекрасным для Самого Себя. [1347]