Ларри Крабб - Внутренний мир

Грех в поведении является наиболее очевидной проблемой, с которой мы можем разобраться. Некий безнравственный человек из коринфской церкви был вынужден заплатить дорогую цену за свой вопиющий грех. Но когда Павел давал наставления, как обойтись с этим человеком, он не просто хотел положить конец его греховному поведению, но потребовал, чтобы церковь предприняла жесткие меры «во измождение плоти»

(1 Коринфянам 5:5), то есть его греховной природы.

Греховное поведение – это, конечно, проблема, но это является симптомом более глубокой болезни. «Слушайте и разумейте, – сказал Господь. – Не то, что входит в уста, оскверняет человека; но то, что выходит из уст, оскверняет человека» (Матфея 15:10-11).

Христос преподал Свое учение в виде притчи, но ученики не поняли ее, и Петр сказал: «Изъясни нам притчу сию».

«Неужели и вы еще не разумеете? – спросил у них Иисус. – Еще ли не понимаете, что все, входящее в уста, проходит в чрево и извергается вон? А исходящее из уст – из сердца исходит; сие оскверняет человека. Ибо из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления: это оскверняет человека» (Матфея 15:15-20).

И еще одна наша забота – грех в сердце , вот где следует искать, если мы хотим найти грязь, которую необходимо вычистить. Мы не должны отмахиваться от серьезности наших сердечных проблем, просто на словах соглашаясь с тем, что наше сердце, конечно же, должно быть правым. Для большинства людей это согласие означает не более чем сознательную и искреннюю решимость следовать за Господом. И это, бесспорно, прекрасное начало. Но требуется нечто большее. Поскольку наше сердце лживо, мы, естественно, не замечаем его сущностной греховности, которую нужно преодолеть через покаяние. Большинство усилий, которые мы прилагаем, чтобы измениться, нацелены, как правило, на три другие, более заметные, на наш взгляд, разновидности проблем. Проблему же греха в нашем сердце они затрагивают весьма поверхностно.

Я уверен, что существует какая-то простая причина, по которой грех в сердце – наша столь страстная приверженность самозащите, которая проявляется в самых разнообразных защитных стилях общения, – так редко считается грехом глубоким и серьезным. Нам не удастся распознать нашу тягу к самозащите, пока мы не поймем, что же именно мы пытаемся защитить. До тех пор, пока мы не посмотрим в лицо своему разочарованию, которое мы испытываем как жертвы, мы не сможем определить те уловки, к которым прибегаем, чтобы оградить себя от дальнейших потрясений. Только ясное осознание своего глубокого разочарования (боли в сердце) может дать нам способность увидеть, что наша жажда удовлетворения превратилась в требование облегчения (грех в сердце). Несмотря на то что мы можем признать существование проблемы самозащиты как таковой, мы не всегда можем установить эту проблему в нашей собственной жизни, пока не испытаем на себе удар, наносимый греховностью других людей и пока та душевная боль, которую мы ощущаем, не станет главной движущей силой нашей самозащиты.

Внутренняя перемена в человеке происходит нечасто. Очень немногие люди готовы вникнуть в самую суть своего разочарования. И еще меньше людей, разглядев в себе боль страдания и исполнившись великой печали, готовы твердо сказать: «Проблема – не в моей боли, а в решимости во что бы то ни стало облегчить эту боль».

Назвать самозащиту проблемой в момент, когда боль наиболее сильна, нелегко. Но это необходимо сделать. Если облегчение боли становится нашей главной заботой, значит, мы сошли с пути стремления к Богу. Переживание боли способно либо ожесточить нас и заставить еще больше замкнуться в себе, либо, наоборот, привести нас к более глубокому пониманию и доверию к Богу. Оно может дать нам способность ясно видеть, что наша манера поведения потакает нашему желанию обезопасить себя, в то время как мы должны просто любить людей. Самозащита – противоположность любви, а поскольку любовь есть высшая добродетель, то самозащита есть высшая проблема.

Женщина, у которой не складываются отношения с мужем, должна делать нечто большее, чем просто молиться о проблемах в личной жизни, стараться понять боль в своем сердце и пытаться противостоять явному греху в поведении. Она должна разобраться в той боли, которая разъедает ее сердце, и тогда постепенно ярость в ее душе сменится глубокой и тихой печалью. Она должна исследовать свою жизнь, чтобы увидеть в ней скрытые пружины самозащиты. Когда она осознает свою греховность и неспособность любить, ей нужно покаяться и сотворить плоды покаяния. Покаяние – это самое важное и необходимое. В последних двух главах этой книги мы постараемся понять, что значит покаяться в грехе нашего сердца.

РАЗОБРАТЬСЯ В СВОИХ РАЗОЧАРОВАНИЯХ

Мне представляется очень важным не упустить в этой главе из виду один серьезный момент: прежде чем мы поймем, насколько мы греховны как обороняющиеся палачи, мы должны почувствовать, насколько мы разочарованы как уязвимые жертвы. Позвольте пояснить, что я имею в виду.

Я сам посещаю собрания в малой группе, цель которых – научиться честно и с любовью отзываться друг о друге. Как-то раз один мужчина поведал нам свою историю. Он начал с того, что рассказал нам о переменах, которые с недавних пор наблюдает в себе. Он заметил, что стал с неизмеримо большим состраданием относиться к людям, чем он никак не мог похвастаться раньше. Даже когда люди, казалось бы, отрывают его от работы, он нередко бывает рад возможности пообщаться.

В прошлом он чувствовал только досаду из-за того, что ему мешают делать свое дело. И все же он признался, что не ощущает в себе способности по-настоящему сблизиться с другими людьми. Это был человек, которого я очень уважаю. Это крепкий христианин, понимающий, что значит доверять Господу, когда тебе нелегко. Но все-таки он чувствовал, что в его отношениях с окружающими что-то было не так.

Мы попросили его повспоминать вслух свое детство, обращая особое внимание на времена разочарований и на то, как он пытался справляться с ними. Он поделился с нами некоторыми довольно мрачными подробностями о деспотичной матери, которая немилосердно подавляла все его порывы к самостоятельности, и о безвольном отце, который никогда не вмешивался в воспитательный процесс, смирившись с безраздельной властью жены. Пока он говорил, я был поражен тем, насколько бесстрастен был его рассказ. За исключением нескольких отдельных моментов, когда в его голосе проскользнул гнев, он оставался совершенно невозмутимым, словно речь шла о чем-то, не имеющем к нему никакого отношения.

В какой-то миг другой член нашей группы воскликнул с некоторым волнением: «Твой отец бессовестно предал тебя, а мать обращалась с тобой как с вещью!». «Да, вы правы», – ответил он по-прежнему без всяких эмоций в голосе.