Иерофей - «Знаю человека во Христе...»: жизнь и служение старца Софрония, исихаста и богослова

По воскресеньям монастырь становился местом встречи для сотен людей — после Божественной литургии все непринужденно шли в монастырское помещение, где разделяли трапезу, большинство людей приносили еду с собой, некоторые трапезничали на открытом воздухе под высокими деревьями внутри монастыря; духовные отцы принимали исповедь, служился молебен, проводилась положенная беседа.

Особую любовь старец Софроний имел к малым детям: обнимал их, давал им шоколад и сладости, отмечал их праздники и вообще говорил и вел себя с ними на равных, как маленький ребенок.

Старец Софроний глубоко сочувствовал тем, кто подавлен скорбями и страданиями в выпавших на их долю испытаниях, и тем, кто занимался деланием умной сердечной молитвы в духе покаяния. Также он переживал за молодых, новоначальных, "алчущих и жаждущих правды Божией", которые проходили подобный опыт в своей жизни. Старец относился к ним с уважением и любовью, оказывая всевозможную помощь.

Беседа-исповедь

Старец Софроний уделял много времени для бесед на духовные темы, и общение с людьми велось чаще всего следующим из двух образов.

Первый — человек искал встречи со старцем, чтобы обсудить занимавший его серьезный вопрос. Обычно, узнавая о просьбе, старец приглашал его сразу, как только было возможно. Узнав о времени пребывания гостя в монастыре, он назначал время встречи. Нередко случалось, что он виделся с ним почти за день до его отъезда. Как я понял, старец имел особую цель — дать возможность посетителю сначала погрузиться в атмосферу монастыря, воспринять дух обители, помолиться, поисповедаться у духовников монастыря. В духе сокрушенного покаяния, который ощущался в монастыре, он очищал свой ум, и, как результат, душа его была готова воспринять слово старца.

Встреча проходила в небольшом "бюро" монастыря. Перед беседой старец Софроний стоя совершал молитву, медленно и уверенно читая "Царю Небесный…" и прося Бога благословить их встречу. Такой обычай сложился по промыслу и действию Божию. Затем он говорил несколько слов в качестве небольшого введения, выражая радость о состоявшейся встрече, и незаметно для собеседника разговор уже затрагивал тот вопрос или проблему посетителя, которую надлежало обсудить.

Если собеседник хотел исповедаться, старец неспешным движением возлагал на него епитрахиль и медленно читал положенное последование. Затем, выслушав исповедь, он произносил богодухновенное исцеляющее слово не как в разговоре, но как откровение Бога через первое посетившее его слово. В конце он прочитывал разрешительную молитву — медленно и с глубоким чувством.

Если предстоящая беседа носила не личный, а общий характер, тогда после трапезы старец Софроний вместе с игуменом или другими членами братии приглашали гостя на встречу, где за чашкой чая он затрагивал различные темы, в большинстве случаев богословского и духовного характера. Старец обсуждал излюбленные и центральные темы своего богословия: вопрос о личности-ипостаси, смысл ипостасного начала, откровение Старцу Силуану ("Держи свой ум во аде, и не отчаивайся"), тему кеносиса (истощания) в Божественной литургии.

Также бывало, что беседа получалась как бы случайной. Случайной — для посетителя, но не всегда для старца, который иногда планировал "случайную" встречу. Встретив гостя где-либо на территории монастыря, старец предлагал: "Пойдемте прогуляемся". Часто старец брал своего спутника "под руку": отчасти — как поддержку в передвижении, особенно при его проблемах с поясницей, отчасти — как знак единения и любви в общении. Старец начинал беседу, и собеседник, слушая отеческое утешительное и сладчайшее слово, исходящее из уст старца, как самое ценное приношение из его духовного опыта, уже не смел прерывать ни вопросами, ни ответами, ни комментариями в продолжение разговора. Не старец удерживал собеседника, но его пленяющее слово. Во время таких прогулок я услышал слова о связи между Божественной литургией и умной молитвой, о широте и полноте покаяния, о смертной памяти, об образе подлинной церковной жизни, о пастырском служении женатых, о семьях, о воспитании молодежи, о различиях между академическими учителями и святыми отцами, о разных богословских вопросах и т. д.

Посещения

Сердце старца Софрония, которое сострадало всему миру, побуждало его молиться за всех людей, живущих на земле. Прежде всего он молился за тех, с кем духовно общался, особенно когда они были подавлены скорбью, или занимались умной молитвой, или предрасполагались к монашеской жизни, или проходили период богооставленности. Он с духовным благородством непрестанно справлялся о них.

Старец Софроний часто сам навещал людей, уразумевая их нужду в его помощи. Своим приходом он приносил утешение в дома людей, навещал больных в больницах, а также ездил и в разные общины, стремившиеся к духовной жизни.

Любовь к природе

Старец Софроний любил природу, творение Божие. Так, он стремился, чтобы территория монастыря всегда была ухоженной, и потому с прилежанием относился к каждой травинке как к плоду творческой энергии Божией.

Старец хотел, чтобы на территории монастыря были посажены деревья. При этом он сам выбирал породу и определял место для каждого сажаемого дерева. Однажды он вышел из своего домика, чтобы посмотреть, как мы сажаем деревья. Он был настолько обрадован, что позвал нас и угостил освежающими напитками.

Чувство юмора

Говорят, что характерным признаком святости человека является чувство юмора. Изучая сочинения святых отцов, можно найти много тому примеров, особенно в письмах святого Григория Богослова, а также и у современных святых, например, у отца Паисия. Юмор был присущ и старцу Софронию.

Как уже было сказано, если собеседник обращался с ним как со святым, старец Софроний обычно стеснялся и не имел никакого предрасположения продолжать беседу. Старец тогда прекращал беседу и под каким-нибудь предлогом уходил. Он любил использовать в разговоре остроумные выражения: они передавали отчасти радость его духа, но и доносили до слушателя детали его учения. Смеялся он от всей души при разговоре. Иногда старец вел себя с детской простотой, не становясь, однако, ребенком. Ему была присуща детскость при всей мудрости этого великого человека.

Прогуливаясь по дорожкам монастыря и встречая группу знакомых, будь то взрослые или дети, он подходил к ним (или они подходили к нему) и начинал рассказывать поучительные истории. Тогда по радостному шумному веселью было понятно, что там был старец.

Прощание

Того, кто останавливался в монастыре на длительный срок и входил в атмосферу обители, считали уже членом семьи. День расставания тогда был трогательным событием.