Иерофей - «Знаю человека во Христе...»: жизнь и служение старца Софрония, исихаста и богослова

1976 год

В период с 1964 по 1968 год я учился на богословском факультете в Салониках. Для меня это было особым благословением, ибо, как считали в то время, богословский факультет занимался патрологией. Все преподаватели изучали отцов Церкви, особенно наследие святого Григория Паламы. Молодые академические богословы под руководством профессора Панайотиса Христу с интересом штудировали критическое издание святителя. Большим подспорьем в их исследованиях было то обстоятельство, что Святая Гора находится неподалеку от ромео-византийских Салоник и богословского факультета.

Естественным для меня было проникнуться этой атмосферой: я наслаждался Божественными литургиями и службами в византийских храмах города, черпал многое из сочинений святых отцов Церкви. В такой атмосфере я прочитал почти все сочинения святого Григория Богослова и святого Григория Паламы, посвятивших меня в церковную традицию трезвения и безмолвия.

Учась на богословском факультете, я регулярно, особенно летом, посещал Святую Гору. Под руководством профессора Панайотиса Христу мы целое лето с группой студентов проработали в библиотеках монастырей Святой Горы. После занятий, если удавалось, студенты спешили, имже образом желает елень на источники водныя [571] Пс. 41:1 . , в другие монастыри, скиты и пустыню Святой Горы. Мы наслаждались многочасовыми всенощными службами, встречами с простыми монахами, длительными прогулками по благословенным тропам.

Однако внутри меня образовался некий духовный вакуум, виной которому был я сам. С одной стороны, я знакомился с удивительным богословием в сочинениях святых отцов Церкви, с другой стороны, я встретил в афонских подвижниках великое смирение, простоту и свободу, при отсутствии какого бы то ни было выражения богословия, которое я видел в сочинениях святых отцов — по крайней мере, мне так казалось.

В то время в церковной иерархии наблюдались различные нестроения. В 1967 году афинским архиепископом стал профессор богословского факультета в Салониках архимандрит Иероним Коцонис. Избрание его Священным Синодом встретило недовольство и сопротивление среди других архиереев. Таким образом, я видел, что университетское богословие далеко отстоит от реальности простой жизни монахов-подвижников и многотрудной и многострадальной иерархии Церкви.

Это несоответствие усугубилось в начале семидесятых, когда я был рукоположен. Я читал сочинения святых отцов о трезвении, среди которых были, например, писания святого Никодима Святогорца, особенно "Поучительное руководство", "О хранении пяти чувств" и "Еортодромион". В 1974 году под давлением окрепшей оппозиции афинский архиепископ Иероним был вынужден уйти с занимаемой должности, его преемником был избран архиепископ Серафим из Янины. Смене власти сопутствовала церковная борьба: двенадцать архиереев были низвержены, избраны новые.

У меня было странное состояние. С одной стороны, сочинения святых отцов представляли Церковь как Тело Христово, причастие Божества. С другой стороны, я видел [иную] Церковь, в которой царили страсти [людей], раздоры и трения, вызванные властолюбивыми амбициями. Из-за этих распрей мое церковное служение началось в скорби. Безусловно, положение вещей как-то сглаживалось общением с моим епископом — приснопамятным Каллиником, митрополитом Эдессы, Пеллы и Алмопии; в нем я видел смиренного епископа, кто обладал отеческой заботой и церковным сознанием и кто вел подвижнический образ жизни, не участвуя в церковных склоках. Однако внутри меня жило глубочайшее недоумение из-за господствующей тогда в Церкви обстановки: "Где проявление Церкви как Тела Христова и причастия божественности? Как можно оправдать страсти в Церкви, которая учит своим Преданием трезвению и безмолвию? Почему богословие не соответствует пастырской практике, может ли быть богословие без пастырства или пастырство без богословия? Как тогда связано предание о безмолвии, трезвении с богословием? Почему в нашу эпоху нет таких отцов Церкви, как были раньше: Василий Великий, святой Григорий Богослов, святой Григорий Палама и т. д.? Иссякла отеческая традиция?" И тому подобное.

В то время, в 1973 году, была издана на греческом языке и широко распространялась книга архимандрита Софрония "Старец Силуан", которую я получил в подарок. Прочитав название, я сказал себе: "Вот еще одна книга из множества подобных. Сейчас все пишут о монахах и старцах. Вот и еще один архимандрит, кто пишет о неком неизвестном монахе", — однако начал читать ее. Она произвела на меня большое впечатление. Я убедился: эта книга — ответ на мучившие меня вопросы, так как в ней богословие показано в связи с монашеской жизнью, исихазм — с мистической жизнью, подвиг — с этосом Православия. Я полагал, что автор этой книги должен быть выдающимся богословом и священнослужителем. Правда, его имя мне стало известно ранее, когда в 1963 году некий знакомый, будучи студентом в Лондоне, посетил монастырь Святого Предтечи Иоанна в Эссексе, игуменом которого был архимандрит Софроний.

Находясь под впечатлением от прочитанной книги о Старце Силуане, я решил посетить монастырь в Эссексе в поиске ответов на мои вопросы и познакомиться с учеником Старца Силуана — автором книги. И, встретив старца Софрония, я понял, что наконец нашел того человека, которого я искал. Он сочетал в себе три качества: опытного богослова, великого исихаста и рассудительного духовного отца, исполненного нежности и любви.

После различных перипетий, которые нет смысла описывать, в июне 1976 года я посетил монастырь Святого Предтечи Иоанна в Эссексе в Англии. Я попросил игумена архимандрита отца Кирилла (о. Софроний тогда уже сложил с себя игуменское служение) благословить мне пожить несколько дней в монастыре. Он разрешил, и я пробыл там около полумесяца.

Прибыв в монастырь, в тот же день я спросил о старце Софроний. Мне сказали, что он уехал из монастыря и вернется через неделю.

Так за неделю до нашей встречи со старцем я мог погрузиться в духовную атмосферу, которая царила в обители вокруг старца. Я жил с особой полнотой три момента.

Первое — ежедневные службы. К тому моменту привыкший в своем служении к праздничным вечерням и утреням, я был под сильным впечатлением от служб монастыря. Поскольку монахи, которых старец желал привести к умной молитве, были разных национальностей, службы проходили с молитвой "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас", в маленькой часовне, что в главном здании монастыря.

Это здание изначально строилось как жилой дом, а не монастырь. После покупки дом был переустроен под монастырь. Это было двухэтажное здание, при входе в которое взору посетителя открывалась кухня с кладовой и двумя трапезными по левую сторону. По правую — холл, а за ним — большая комната, переделанная под храм, рядом с которым был кабинет, где старец исповедовал и принимал посетителей. На втором этаже были келий для монахов и две комнаты для паломников. Маленький домик старца находился с другой стороны монастыря рядом с садом, где выращивались разные овощи и фрукты.