Иерофей - «Знаю человека во Христе...»: жизнь и служение старца Софрония, исихаста и богослова

Через несколько дней по моем прибытии в монастырь я искал личной встречи со старцем. Он согласился, и мы пошли в священное место — в кабинет рядом с храмом Честного Предтечи. Из всего услышанного от старца во время беседы я записал, сразу после встречи, следующее.

— Учение о Святой Троице неразрывно связано с нашей жизнью, ибо человек создан по образу и подобию Божиему. В чем наше подобие Богу? И Он, и мы — личность, ипостась. Отец живет в Сыне и Святом Духе. Сын живет в Отце и Святом Духе. И Святой Дух живет в Отце и Сыне. Это единство не упраздняет особые ипостасные свойства Каждого из Лиц.

— И мы сотворены как персоны для общения с троичным Богом. В нас есть ипостасное начало. После греха мы стали индивидуумами, эгоистами. Однако, когда мы соединяемся со Христом, в нас реализуется ипостасное начало, и мы становимся подлинными личностями. Бог живет в нас, и мы в Нем. Мы любим Бога и всех людей. Выражение Личности Бога есть Его любовь, которая снизошла до ада, и выражение нашей личности есть наша любовь, которая нисходит до ада в смирении и ненависти к себе.

— И мы, христиане, становимся личностями, когда становимся едино во Христе и когда одна личность живет в другой через любовь. Таким образом, мы живем как Троица.

— Православный христианин — тот, кто стяжал "правую славу", т. е. у кого правильная вера, кто славословит-молится правильно: вера связана с молитвой-служением.

— Как православные мы верим и славим Бога троично и любим троичного Бога. Это наше отличие от других религий, в которых одноипостасный Бог.

— Наша любовь к Богу и к брату есть исповедание веры. Итак, мы исповедуем Бога нашей любовью к Нему.

— Обычно другие религии и прочие философские системы выводят понятие о Боге из человеческого [мышления]. В Православной Церкви мы воспринимаем человека исходя из Божиего присутствия, поскольку человек создан по образу и подобию Божиему. Следовательно, правильное познание о Боге является условием познания человека, ключом к решению его проблем.

— Каждый спасается, исходя из индивидуальных обстоятельств. Проповедь в Церкви является общей. Но каждый черпает из нее необходимое для себя и так продвигается в подвиге и послушании, а именно в делании заповедей Христовых.

— Мы сможем полюбить других через молитву о них. Чтобы понять, чем живет другой человек, следует молиться за него от всего сердца. Тогда мы сможем увидеть и его нужды, ища способ, как облегчить их.

— Если сердце ничего не чувствует, тогда не стоит говорить.

— В беседе с монахом всегда можно затронуть вопрос послушания: ошибки не будет. Послушание — основа монашеской жизни. У человека, творящего послушание, сердце утончается и делается способным понимать проблемы другого человека и то, как помогать ему. Послушник старца перенимает жизнь его как предание. Послушание можно рассматривать с разных сторон: есть послушание церковной традиции, послушание епископу, послушание старцу и, наконец, послушание всем и каждому, когда во второстепенных вопросах, не нарушающих заповедей Божиих, уступаешь желанию другого.

— Некоторые считают, что монахи ничего не делают. Такое впечатление создается из-за того, что монахи заняты иным деланием. Но у них есть тайна: центром их жизни является Бог. Они соединяются с Богом, Который есть центр мира, и так сами становятся во Христе господами всего мира.

— Монах — это совершенный христианин.

* * *

В дни моего пребывания в монастыре мне выдавались случаи встреч со старцем Софронием как незапланированных, так и преднамеренных, когда в послеобеденные часы старец выходил из своего домика и в сопровождении разных монахов прохаживался по дорожкам монастыря или по небольшой улице за его пределами. При каждой встрече старец говорил духовное слово.

Я заметил, что каждое общение со старцем Софронием, пусть даже на самое малое мгновение, неизменно становилось источником вдохновения, ибо он всегда говорил слова, через которые взору открывались небеса и вечность. Каждое его слово было богословски насыщенным, пророческим, возвышенным, открывающим духовные горизонты.

Так, старец однажды встретил меня в саду, показал на дуб и сказал: "Это дерево растет медленно, пуская сначала свои корни в глубину. Так происходит и с монахом. Он растет и преуспевает в покаянии медленно, но глубоко укореняется — на века".

Однажды я заметил старцу, что, несмотря на почтенный возраст, он находится в столь прекрасной физической форме, что даже способен писать. Он пошутил в ответ: "Моисей начал править израильским народом в 80 лет".

Конечно, старец дал мне много "благословений" и духовных "утешений". Одно из них мне хорошо запомнилось.

Одна гречанка, живущая недалеко и ходившая постоянно в монастырь со всей своей семьей, пригласила меня к себе домой на ужин. Также вместе со мной она позвала и двух других монахов. Когда приехали за нами в монастырь, монахи не смогли нас сопровождать. Гречанка расстроилась. В это время мимо проходил старец и спросил, почему она печалится. Узнав причину, он сказал: "Чего Вы расстраиваетесь? Я поеду вместе с отцом Иерофеем". Гречанка очень обрадовалась.

Мы поехали в город, где она жила. По пути старец много раз пел "Господи, помилуй" и говорил на различные духовные темы. Когда мы добрались до ее дома и вошли внутрь, старец тотчас величественно дал благословение, как он делал на каждой Божественной литургии, и сказал: "Мир дому сему". Окропив одну комнату принесенной им святой водой, он предложил мне окропить оставшиеся. Затем он, присев, поприветствовал детей по-детски, но в то же время серьезно. Угостил их шоколадом в знак любви. Он считал, что с детьми следует разговаривать как с взрослыми, но согласно возрасту и уровню умственного развития. Детей нужно воспринимать серьезно, даже когда они ведут себя легкомысленно. Старец говорил, что к детям следует относиться как к личностям, тогда они понимают это и отвечают нам уважением.

В разговоре за трапезой старец на некий вопрос матери ответил, что лучший хранитель ребенка — это мать. Ей надлежит осенять дитя крестным знамением и молиться за него. Старец рассказал, как его мама подарила ему крестик, который он всегда носил. Крестик защитил его от многих опасностей, постигших его в жизни. "Благословение и молитва матери, — продолжил старец, — играет большую роль в жизни ребенка, поскольку обычно мать молится с болью. А молитва, творимая с болью, имеет особую силу".

Старец Софроний был очень благородным не только по природе и происхождению, но и благодаря своей духовной отзывчивости! Познав Бога, он возлюбил все творение Его и в каждом человеке он видел образ Божий. Старец уважал даже малых детей, сердца которых сияют чистотой. Он боялся опечалить кого-либо. Некая женщина встретила его и, исполнившись радости, спросила: "Как у нас дела, старче?", т. е. "Как поживаете?" — и выражение "у нас" свидетельствовало о любви этой женщины. Старец не знал это выражение и, смутившись, спросил: "А какие у нас дела?" Старец успокоился, когда я ему объяснил, что это выражение имеет другой смысл. Однажды некая женщина, получив от старца совет, как поступить в ее ситуации, вдруг начала горько плакать, подавленная своей скорбью. Старец с беспокойством спросил ее: "Может быть, я сказал нечто, что Вас ранило?" Эти два случая свидетельствуют о благородстве и тактичности старца. Со всеми старец разговаривал, обращаясь на "вы".