Иерофей - «Знаю человека во Христе...»: жизнь и служение старца Софрония, исихаста и богослова

Он спросил меня, встречался ли я со старцем Софронием. Я ответил утвердительно и рассказал ему все. Он начал превозносить старца Софрония. И спросил меня с простотой маленького ребенка: "Видел старец Софроний нетварный свет?" Я ему ответил: "Старец, у Вас есть опыт, и Вы понимаете это. Когда Вы прочтете написанную отцом Софронием книгу о Старце Силуане, Вы непременно поймете, что он видел нетварный свет, иначе не писал бы так о личности Старца Силуана и не разбирал бы столь глубокие вопросы и с такой уверенностью". Старец Феоклит внял моим словам и сказал: "Если сегодня существует безмолвник, кто пережил бы в глубине православный исихазм и, что более важно, мог бы рассказать о нем в сравнении с другими традициями, то это — старец Софроний".

Старец Феоклит нашел подходящее время, чтобы пространно изложить мне, что богопознание, по святым отцам, — не рассудочное знание: это есть дело всей жизни и ее опыта. Для того чтобы стать великим отцом, как святой Григорий Богослов, святой Василий Великий, святой Григорий Палама и др., кто боролись с ересями своего времени, нужно обладать "широтой ума", опытом богосозерцания, а также образованием — знать философию, к которой прибегают еретики. Знание философии и так называемое "богатство ума" нужно поставить на службу святости. Однако проблема в том, как это сделать. Требуется совершенная чистота от страстей или, скорее, преображение страстей. Чистое сердце умеет различать, что надо отвергать и что принимать.

Затем, отвечая на мой вопрос об учении святого Максима Исповедника, старец Феоклит сказал, что отношение послушника к своему духовному отцу должно отличаться благоговением, страхом и любовью. Страх без любви порождает ненависть, и любовь без страха вызывает дерзость. Когда любовь не связана со страхом — благоговением, — тогда царит нездоровая духовная атмосфера, болезненно-эмоциональная.

Старец Феоклит, беседуя со мной в своей келий, назвал меня счастливым, поскольку я встретил старца Софрония, который, как он мне сказал, "выше Силуана". В своей рецензии на книгу старца Софрония о Старце Силуане в журнале "Афонские диалоги" он задается вопросом, кого следует восхвалять: того, о ком написана эта книга, или автора. Позднее старец Софроний сказал мне: "Все это глупости: духовный уровень святого Силуана — высочайший".

После отца Феоклита я посетил приснопамятного отца Ефрема Катунакского. Из Нового скита я поднялся по моей излюбленной тропе, по которой я ходил ежегодно, к скитам Святой Анны, Малой Святой Анны и в Катунакию.

Я нашел старца Ефрема в безмолвии. Он мне рассказал, что некоторые ему советовали больше меня не принимать: многие считали, что я опубликовал беседу с ним. Однако он мне сказал: "Я скажу Вам и другое, чтобы Вы включили это во второе издание книги".

Я помню, что он, прежде всего, рассказал мне о своих двух опытах.

Первый касался соотношения между слезами и созерцанием нетварного света. Потокам слез предшествует напряженная молитва и за нею — головная боль, как будто голова раскалывается. Слезы очищают все помыслы, подвижник достигает умного безмолвия, чистоты помыслов, и затем в какой-то момент вне всяких ожиданий его ум восхищается в созерцание света.

Другой опыт связан с созерцанием нетварного света Святой Троицы. Вечером, когда он молился в своей хижине, выходящей к морю, он увидел три Света. Сначала он подумал, что это были рыбаки, которые ловили рыбу. Однако он увидел, что эти три Света приближались к его хижине, вошли в нее, заполнили все пространство, и он упал на пол. Он почувствовал, что его обнял троичный Бог. Радость была неописуемой. Он с трудом пришел в себя после исступления, подобно потоптанной травинке, которая постепенно разглаживается вновь.

Я спросил отца Ефрема о старце Иосифе Катунакском, который наставлял его в умной молитве. Он поведал мне многое об этом благословенном исихасте. Меня невообразимо впечатлило его высказывание: "Совершая Божественную литургию вместе с этим благословенным старцем в его каливе, я насыщался благодати". "Насыщался благодати" — потрясающее свидетельство.

Благодаря всему, что он услышал о старце Софронии, отец Ефрем говорил о нем с восторгом и носил его глубоко в сердце.

Везде, куда бы я ни приходил на Святой Горе, я слышал положительные слова о старце Софронии. Конечно, были и некоторые люди, которые говорили, что старец Софроний был "русским шпионом", и давали свои собственные интерпретации его отношениям с Б альфу ром. Однако все эти суждения были поверхностными. Разве возможно, чтобы такой подвижник-боговидец был шпионом? В предыдущей главе этой книги можно прочитать опровержение этой клеветы.

Через некоторое время после Пасхи в июне того же года (1978) я во второй раз посетил монастырь Святого Предтечи Иоанна р Эссексе, в Англии. Читатель, прочитав главу целиком, убедится, что мое общение и духовная связь со старцем Софронием с течением времени становились все более содержательными и глубокими.

Экземпляр моей книги "Одна ночь в пустыне Святой Горы", опубликованной впервые весной 1978 года, достиг старца Софрония до моего приезда в монастырь.

В первый же день встретив его на дороге, я сильно волновался и стеснялся при мысли, что такой великий исихаст и богослов прочитал книгу, написанную "младенцем" в духовной жизни и умной молитве. Поняв мое волнение, он воодушевил меня, назвав книгу "бестселлером". Ему было известно, что первое издание разошлось за несколько недель. Затем он прокомментировал, что книга написана в правильной перспективе, но есть некоторые замечания.

Старец Софроний сказал мне: "Боюсь за Вас". Я спросил: "Почему?" Он ответил: "Боюсь духовно, ибо диавол из-за зависти навлечет сильную брань против Вас". И добавил, что мне нужно следить за тем, как я использую некоторые выражения: они не должны быть сильными чрез меру. Чтобы сокрыть пережитый личный опыт, мне следовало бы чаще использовать мысли отцов. В книге была помещена фотография скита Святой Троицы около монастыря Святого Павла, где старец Софроний жил некоторое время. Под фотографией была подпись: "Этот скит стал Фавором. Здесь жил боговидец Моисей наших дней". На что старец решительно ответил: "Это глупости". Когда он увидел фотографию с этим "комментарием", его обуял "ужас", и он мне посоветовал исключить ее из второго издания, как я и сделал.

Многие пытались узнать, кто был этот пустынный монах, с которым у меня была приводимая в книге беседа о молитве.

Я почувствовал глубочайшее удивление: как много было современных аскетов, которым читатели предположительно приписали эту беседу. Отец Ефрем Катунакский поделился со мной: некоторые сочли, что это он был моим собеседником в приводимом разговоре, содержание которого отражало его собственные мысли. Он же отвечал им: "Не пытайтесь узнать, кто был этот пустынник, но старайтесь применять то, чему он учит, и прочтите эту книгу, содержание которой подобно духовной бомбе". Отец Порфирий Кавсокаливит позвонил мне и сказал: "Побеседуем как-нибудь на эти темы, отец Иерофей. Все, кто читает книгу, говорят мне, что написанное там похоже на то, чему я их учу". И отец Феоклит Дионисиатский сказал мне, как на вопросы о пустыннике он всем отвечал, что "собеседник, пустынный монах, с которым беседовал отец Иерофей, был старец Софроний: он знал буддизм и стоическую философию и поэтому говорит об этих вопросах".