Андрей Ткачев - Почему я верю. Простые ответы на сложные вопросы

Словосочетание «Страшный Суд» каждый человек, скорее всего, слышал, но часто оно для него остается не более, чем словом, вербальным звуком. И оно очень быстро исчезает, как пар, оставляя человека с тем, что и было у него раньше: Control Strike, кроссворды, футбол или еще что-нибудь…

Мы живем во времена массового неведения. И это неведение не всегда невольное.

— Разве можно говорить о неведении в эпоху всеобщей грамотности и Интернета, когда о любом явлении можно узнать не выходя из дома?

— В эпоху грамотности можно смелее всего говорить о неведении. Почему?

Эпоха грамотности выбрасывает в сферу потребления такое количество знаний, бесполезных и не касающихся прямо человека, что доля полезных знаний оказывается критически малой в общей массе информации. Минимальной. Эпоха общей грамотности угрожает человеку именно незнанием главного. Можно разбираться во всех марках машин, в тонкостях и нюансах архитектуры или дизайна, быть сведущим в вопросах географии и геополитики, но ничего не знать о том, почему сказано: «Да оставит человек отца своего и матерь и прилепится к жене своей» [66] См. Быт. 2: 24; Еф. 5:31. . Или еще о каких-то элементарных вещах в этом роде.

Великое неведение — это характерная черта эпохи великой грамотности. Как говорил святитель Николай Сербский, древние люди очень немного знали, но очень много понимали, а современные люди стали очень много знать, но куда меньше понимать. А в конце времен люди будут очень много знать и — не понимать ничего.

Современный человек — он таков. Он знает много, а много ли понимает?

Возьмем, к примеру, современные технические достижения. Компьютер, интернет-пространство, социальные сети были изобретены для того, чтобы людям было легче коммуницировать между собой, преодолевать расстояния и больше общаться друг с другом. Сегодня они превратились в способы полной изоляции людей. Люди редко выбираются из интернет-пространства наружу, в живую жизнь — в тактильную жизнь, в жизнь «глаза в глаза».

Крики с требованием свободы привели к полному концлагерю. Технологии, придуманные для того, чтобы сделать человека более общительным и живым, в итоге закупорили его в консервную банку. Современный человек не выпускает из рук телефон или айпад, но боится личного контакта, потому что он привык общаться только через СМС или в скайпе.

Точно так же и здесь: на обратной стороне всеобщей грамотности и информированности воцарилось полное невежество.

Представьте себе человека, который управляет каким-то сложным механизмом, летает на самолете или в космическом корабле и не знает элементарных вещей: что такое ромашка, клевер или роза, как выглядят закат и рассвет, как пахнет теплое молоко… Он живет в параллельной реальности. Современный человек рискует стать таким.

Но вернемся к цепочке Иоанна Златоуста. Следующим в ней идет забвение : ты знаешь, но забываешь. Информационный напор, наваливающийся на тебя, вытесняет из твоего сознания важнейшие и естественные вещи, вроде бы хорошо тебе известные. Например,™ прекрасно знаешь, что есть Бог и что надо ходить перед лицом Божиим, но это знание вытесняется из сознания. Ведь большинство грехов мы совершаем потому, что забываем, что нельзя гневаться, нельзя осуждать или злорадствовать…

Вслед за неведением и забвением идет малодушие. Малодушному не хватает духа сопротивляться соблазнам. Человек вроде бы и знает, как правильно, и помнит об этом, но ему теперь нужно подключить волю, а духа — мало.

Наконец, Иоанн Златоуст говорит об отмененном нечувствии. Это такое состояние души человека, когда он не боится грешить, потому что греховный навык победил в нем боль и стыд. Такой человек как бы говорит: «Да ладно! Уже ничего не сделаешь!» Духовно он подобен мертвецу — ведь мертвому не может быть стыдно, совестно или страшно.

Эти четыре состояния очень логично связаны и собраны в одну молитву святым Иоанном Златоустом (которого вообще можно назвать христианским гением). Очевидно, раз он сказал эти слова в IV веке, то и тогда это имело свою актуальность. Но и на сегодняшнее время нельзя лучше описать состояние человека: он не знает ничего, потом узнает, но забывает, а если знает и не забывает, то не имеет мужества бороться и, наконец, может дойти до того, чтобы грешить по привычке, и его душа, как мертвая, уже не болит от этого.

Вот картина жизни и портрет современного человека.

— Неужели с IV века ничего не поменялось?

— Принципиально человек с IV века не поменялся. Но исполнение того, что правильно, стало затруднительным.

Почему? Представим, что мы имели бы возможность сделать следующее: зная, сколько праведников проживает в том или ином населенном пункте, проверить в нем статистику преступности, разводов, абортов, немотивированных убийств и грабежей, динамику роста психических заболеваний и, напротив, количество усыновленных детей, волонтерских социальных проектов и тому подобного. И — сравнить получившиеся цифры с теми, которые дают города, имеющие в себе не одного, а три, пять или пятнадцать святых.

Я уверен, на выходе мы будем иметь совершенно разные показатели. Можно было бы, глядя на цифры и графики, воочию увидеть, насколько по-разному проходит жизнь людей в городе, если рядом с ними есть праведники. И как само присутствие этих праведников благотворно влияет на окружающую жизнь: смягчает нравы и сердца, просвещает умы, понижая уровень преступности и беззакония.

Такой эксперимент невозможен, ведь святые потому и святые, что они прячутся от мира и не позволяют себя идентифицировать. Но очевидно, что во времена Златоуста некоторые вещи делались легче и понимались четче, а в наши времена те же вещи понимаются и реализуются куда труднее.

— Наличие рядом или хотя бы в одном городе с тобой святого способно так сильно влиять на человека?

— Очень сильно. Как чувствуется в городе наличие реки. Одним будет город, в котором нет ни реки, ни водоема, и совсем другим — город, через который протекает мощная речная артерия: воздух иной, больше зелени, отовсюду пахнет свежестью, все улицы сводятся к набережной: можно выйти на простор и увидеть перед собой речную гладь. И чем ближе подходишь к реке, тем легче дышится.

Наличие святых людей в социуме оказывает удивительно благотворное воздействие на жизнь окружающих, независимо оттого, понимают они это или не понимают. Скорее всего, не понимают. Ведь не понимали жители Содома, что среди них живет Лот и ради этого праведника их город стоит, — до тех пор, пока Лот не вышел за ворота и город не был уничтожен.

Почему в одной местности, например, люди не боятся воров и не закрывают двери на ночь, а в другой, в пяти километрах оттуда, — закрывают? Очевидно, это не связано ни с географией, ни с климатом, ни с этносом — этнос и климат одни и те же. Дело совершенно в другом: в накопленном опыте греха и святости. Там, где был святой человек или где сохранились какие-то святые обряды и обычаи, которые держатся нерушимо, жизнь будет течь иначе.