Моше Вейсман - Берешит

Твой слуга Яаков любил меня и согласился служить моему отцу семь лет за то, чтобы я стала ему женой.

Когда семь лет истекли и наступило время свадьбы, отец решил дать ему вместо меня мою сестру. Я знала об

этом, но что можно было предпринять? Я передала моему будущему мужу послание и в нем описала

признаки, по которым он сможет отличить меня от моей сестры. (Версия этого Мидраша расходится с

приведенным ранее отрывком из трактата Мегила, в котором говорится, что Яаков условился с Рахелью и

установил эти признаки еще тогда, когда они впервые встретились у колодца.) Сделала я так, чтобы замысел

моего отца провалился. Но потом мне стало жаль мою сестру, ведь она была бы выставлена на всеобщий

позор. И вот, когда она одела свадебное платье, я открыла ей те знаки, о которых заранее сообщила Яакову.

После чего я спряталась в комнате новобрачных и сама ответила на вопросы Яакова, чтобы он не обнаружил

обмана, услышав голос моей сестры. Пойти на это мне было очень непросто. Но я не выставила на позор

свою сестру и не избрала путь, который диктовала мне моя ревность. Но Ты — Вечно Живой Б-г! Зачем Тебе

ревновать к неодушевленным идолам и из-за этого изгонять Своих сыновей? Зачем позволять врагам

истреблять их и жестоко обращаться с ними в изгнании?”

Молитва праведницы была услышана, и Ашем ответил ей: “Удержи свой голос от рыданий и свои глаза от

слез, ибо будут вознаграждены твои добрые дела… И возвратятся они (твои дети) из чужой земли!” (Ирмеяу

31:15-16).

Проступок Реувена

После смерти Рахели Яаков перенес свое ложе в шатер Билы, тем самым объявив, что отныне место Рахели

займет Била. Это не понравилось Реувену, который заботился о чести своей матери, Леи. “Пока была жива

Рахель, она все время была соперницей моей матери. Так неужели теперь ее служанка станет на ее место?”

Поэтому Реувен решил помешать Яакову войти в шатер Билы и дать ему понять, что его место — у Леи. Но

как это сделать?

Чтобы помешать Яакову, Реувен зашел в его шатер и лег на постель отца, притворившись спящим.

В каждом из четырех шатров своих жен Яаков поставил особое ложе, для Шехины, и приходил в тот шатер, в

котором он ощущал ее Присутствие. Таким образом, поступок Реувена задевал не только честь отца. В Торе

сказано: “Реувен пошел и лег с Билой”. Эти слова ни в коем случае не означают, будто он прелюбодействовал

с ней. Они означают, что он привел в беспорядок ложе своего отца. Но и такой поступок Тора рассматривает

как вмешательство в интимные отношения отца и обвиняет Реувена в серьезном грехе, подобном тому, как

если бы он действительно лег с Билой.

В Талмуде (Шабат 556) поясняется: “Всякий, кто утверждает, будто Реувен согрешил, впадает в

заблуждение”. Побуждения Реувена были благородными и понятными — он защищал честь своей матери.

На нашем уровне понимания его поступок можно было бы назвать мицвой, выполнением заповеди. Но с

точки зрения Торы, Реувен совершил неблаговидный поступок и заслужил наказание. Рав Десслер так

объясняет смысл только что приведенного отрывка из Гемаръг. “Если мы допустим, что Реувен, коли судить

его по нашим собственным критериям, достоин порицания, то мы совершим ошибку”. Дело в том, что слова

Торы и пророков продиктованы высочайшими критериями Ашема, а потому они в крайних выражениях

порицают самый малейший проступок человека.

Реувен принадлежал к одному из шести колен, которым в будущем предстояло подняться на вершину горы

Ювалъ и сказать: “Проклят тот, кто ляжет с женой своего отца!” (Дварим 27:20). Разве Ашем дал бы Реувену

такое поручение, если бы он был повинен в грехе, за который в будущем призовет проклясть совершившего

подобное?

Одного человека заподозрили в том, что он продал труму. (Трумой называется часть урожая, которую

необходимо отделить и отдать коэну, поскольку никто другой ее есть не может.) Дело расследовали и

признали обвинение ложным. Через некоторое время этого человека назначили на должность смотрителя,

ответственного за весь привезенный на рынок урожай. Это стало публичным признанием его невиновности

и честности.

Ашему было известно, что Реувена подозревают в том, будто он согрешил с Билой, поэтому Он поставил его

одним из тех, кто порицал подобные преступления, и тем самым публично провозгласил его невиновность.

Кроме того, из самого текста становится понятным, что Тора не обвиняет Реувена, ибо сразу же после

рассказа о происшествии с Билой говорится: “И было сыновей Яакова двенадцать. Сыновья Леи: Реувен…”

(там же 35:22). Т.е. Реувен перечислен наравне с другими сыновьями Яакова. Если бы он был виновен в

таком тяжелом преступлении, как прелюбодеяние, Тора не перечислила бы его вместе с другими братьями.

Тем не менее из-за своего проступка Реувен потерял право первородства. Вместо него двойную долю,

причитающуюся первенцу, получил Йосеф.

Всю жизнь Реувен помнил свой проступок и раскаивался в том, что совершил его. Именно признание своей

вины спасло его от наказания в аолам аба (будущем мире): “Да живет Реувен и не умирает” (Дварим 33:6), —

скажет Моше в своем последнем благословении коленам Израиля.

Смерть Ицхака

Итак, через двадцать лет Яаков возвращается домой вместе со всей своей семьей. В шатре Ицхака он нашел

Эсава и его жен. Конечно же, Ицхак был безмерно счастлив возвращению сына и увидел в этом исполнение

благословения из Торы (Теплим 128:6): “И увидишь сыновей у своих сыновей. Мир Израилю!”. Здесь под

именем “Израиль” подразумевается Яаков, получивший это имя от ангела Эсава.

Через семнадцать лет Ицхак умер. Ему в ту пору исполнилось сто восемьдесят лет. Как раз в это время

Йосеф вышел на свободу из египетской тюрьмы.

Все свое имущество Ицхак завещал разделить между обоими сыновьями, поэтому Эсав тоже пришел на

похороны отца, чтобы воздать тому последние почести.

Похоронили Ицхака в пещере Махпела, причем в траурной процессии приняли участие все ханаанские цари.

Через некоторое время, когда нужно было приступать к разделу наследства, Эсав предложил Яакову: “Давай

разделим наследство нашего отца пополам. Но поскольку я старший, то я и буду выбирать, какая из двух

частей моя”.

Со своей стороны Яаков предложил разделить имущество Ицхака по следующему принципу: одна половина

— это скот, золото, серебро, рабы и все остальное движимое имущество; вторая половина — это вся Эрец

Исраэль и, в частности, пещера Махпела. Затем он предложил Эсаву выбрать ту половину, какая ему больше