Гершом Шолем - АЛХИМИЯ И КАББАЛА

Далее, в этой схеме наличествует странная (в плане очищения ртути) интерпретация Быт. 36:39. В Торе этот стих завершает перечисление эдомитских царей (правивших до израильтян в Эдоме) именем жены последнего из них; он имеет долгую и любопытную историю, на которой мы не можем сейчас останавливаться [139]. Звучит он так: «И умер Баал-Ханан, сын Ахбора, и воцарился по нем Гадар [сын Варадов]; имя городу его Пау; имя жене его Мегетавеель, дочь Матреды, дочь Мезагава» [140]. Второе имя отца, Ме-Загаб, буквально означает «золотая вода» и наводит на мысль об алхимическом толковании — как явствует из следующего презрительного замечания в комментарии Авраама ибн Эзры (XII в.): «Иные усматривают тут намёк на тех, кто делает золото из меди, но всё это пустая и бессмысленная болтовня». В действительности же, понятие me-zahab около 1400 г. употреблялось в иврите в качестве алхимического эквивалента золотой воды [141].

Наряду с автором Esh Mezaref , ещё один еврейский учёный, Биньямин бен Эмануэль Мусафия, хорошо известный в своё время врач и филолог, составил латинский текст, воспевающий алхимию. Он называется Mezahab epistola (Гамбург, 1640) и подробно рассматривает алхимические интерпретации указанного стиха. Mezahab выступает как aurum potabile , «питьевое золото» алхимиков. Автор пытается извлечь из Библии доказательства важной роли евреев в алхимии и с этой целью достаточно произвольно призывает на помощь многочисленные библейские стихи и более поздние источники. Попутно он также даёт алхимическое толкование Золотого тельца — мотив, популярный у алхимиков эпохи [142]. Я не нашёл в этом тексте связей с Esh Mezaref , автор которого отходит от собственной схемы отождествления металлов и сфирот, как только рамки символизма становятся для него слишком тесными. В такие моменты ярко проявляется странный и неестественный характер этой символики. Так, ему приходится приписать олово к сфире Нецах, а золото к Тиферет, чтобы обосновать алхимическую символику солнца и утвердить статус золота как «самого совершенного» из камней. В то время как в каббале солнце всегда привязано к данной сфире, золото всегда соотносится с суровым судом. Ему приходится полностью отказаться от лунной символики серебра, так как в каббале луна представляет последнюю сфиру, Малхут, и не может быть связана с Хесед, к которой тяготеет символика серебра в каббале. Как бы то ни было, золото занимает не такое уж значительное место во всей схеме, поскольку автор в целом следует этой символике. Нет у него и особых причин её подчёркивать; можно понять, почему он излагает и учит лишь одной химической практике — трансмутации для получения серебра. Весь процесс, подробно описанный им в частью химических, частью алхимических терминах, растянут примерно на четыре месяца.

В Re metallica de argento , Кнорр фор Розенрот ссылается на труды рабби Мордехая из третьей части Esh Mezaref (I, с. 483-85). Б. Сулер считает, что речь идёт о Мордехае, сыне Леона Модены, который превращал свинец в серебро и погиб в результате своих алхимических экспериментов. Если предположение о том, что сын Модены оставил алхимические сочинения, соответствует истине, наш текст следует датировать 1620-1660 годами; в таком случае Кнорр фон Розенрот получил его вскоре после написания. Однако, более ничего не говорит в пользу такой поздней датировки. Мы можем с уверенностью сказать только то, что автор пользовался кремонским изданием «Зоара» (1560), так как в тексте есть ссылка на пагинацию этого издания [143]. Его тронуло содержащееся в конце «Зоара» рассуждение, касающееся долга истинного врача разыскивать «тайные книги» с секретами излечения страждущих средствами алхимии. Только историк алхимии сумеет определить, позволит ли анализ описанных в сочинении химических процессов более точно датировать текст. В других сочинениях они мне не попадались; во всяком случае, это типичное смешение научной и мистической алхимии. В плане терминологии, ивритский текст цитаты, имеющий скорее всего итальянское происхождение, был бы весьма любопытен; однако мне не удалось полностью его реконструировать. В самом конце Мордехай добавляет следующее: «Должно сравнить это с сочинениями арабского философа, который подробно пишет о мышьяке». И впрямь, мышьяк играет важную роль в описываемом процессе. «Арабский философ» относится не к Джабиру ибн Хайану (в латинском варианте Геберу ), но скорее к Ибн Сине (лат. Авиценна ). Приписываемый ему и довольно сложный текст De anima in arte alchymiæ подробно рассматривает «четырёх духов», одним из которых является мышьяк [144]. Возможно, р. Мордехаю был известен латинский перевод этой книги. Латинским же он владел, как показывают его рассуждения о латинском названии планеты Юпитер (ивр. Tsedeq ); оно было запрещено к произнесению, поскольку коренилось в языческом культе. Символика его замечаний о железе объединяет каббалу и алхимию:

Сей металл являет собой срединную линию, что простирается от одного конца до другого [в каббале так определяется сфира Тиферет]. Он тот муж и жених, без коего не понесёт во чреве дева. Он то «солнце мудрецов», без коего луна останется в вечной тьме. Познавший лучи его трудится при свете дня; другие бредут наощупь в ночи [145].

Значение алхимического представления свинца и серы остаётся для меня тёмным [146]. В других местах автор предполагает, что символика зелёного, красного и чёрного льва читателю известна [147]. Я не в состоянии определить время написания текста, за исключением того соображения, что упомянутый в нём р. Мордехай является сыном Леона Модены. Как я уже показал, текст не мог быть написан ранее 1560 г. Автор знаком с идеей прохождения четырёх миров, которая присутствует в поздней каббале; вместе с тем, он не упоминает о каких-либо конкретных идеях лурианской каббалы, с начала XVII в. распространявшейся по Италии. Безудержное использование гематрии, даже в самых крайних формах, указывает на более позднюю дату; обращённое к ученику изложение (что относительно редко встречается у поздних каббалистов) предполагает дату более раннюю. Важно также рассмотреть третью, астрологическую часть книги. Источник Кнорра фон Розенрота снабжает каждый металл camea (амулетом) в виде магического квадрата с числами, относящимися к соответствующей планете [148]. Это согласуется с классическими астрологическими таблицами; однако, приведённые квадраты по большей части отличаются от тех, что использовались в более ранней астрологической магии Средних веков, как можно видеть в ивритском манускрипте (Munich 214, л. 145-46). Ниже (с. 57) я организовал таблицу этих соответствий согласно традиционной планетарной схеме, а не каббалистической системе сфирот.