Гершом Шолем - АЛХИМИЯ И КАББАЛА

Из данной таблицы очевидно следует, что символизм Кнорра фон Розенрота зародился не в каббалистических кругах, где последовательность сфирот несомненно определила бы числовой порядок квадратов, но скорее в кругах астрологических: порядок планет определяется их обратной близостью к земле, как её понимали в то время. Эта система явно проводилась здесь в жизнь сознательно и последовательно. Уже один тот факт, что Сатурн связывается

со сфирой Хохма, тогда как в Tiqqunei ha-Zohar (ок. 1300), к примеру, он связывался с низшими сфирот Йесод или Малхут — выказывает её несовместимость со старой каббалистической символикой сфирот [149]. Мне кажется, однако, что можно точно определить источник этих планетарных амулетов. Они распространились в еврейских кругах лишь благодаря широко известной книге Корнелия Агриппы из Неттесгейма De Occulta Philosophia , которая впервые была полностью опубликована в Кёльне в 1533 году; эта дата согласуется с нашими рассуждениями о предполагаемой дате написания Esh Mezaref . Особенной популярностью пользовались последующие издания, напечатанные в Париже (1567) и Лионе (1600). Агриппа впервые познакомил широкие круги Европы со всей этой символикой (за исключением солнца), хотя она была известна ещё с XIV в. — приводя её точно в том же виде, в каком она встречается в нашем тексте. Он посвятил ей целую главу (гл. 22, кн. 2) своего сочинения. При этом Агриппа прямо не цитирует ни арабов, которые скорее всего и разработали данную символику, ни каббалистов, а просто ссылается на «магические книги», т. е. манускрипты, связанные с магическим текстом «Пикатрикс» ( Ghäyat al-Hakim fi’l-sihr ) [150]. Агриппа был одержим каббалой, и если бы подобный автор использовал каббалистические источники, то не преминул бы это отметить. Свойства планет у Агриппы совершенно неизвестны евреям и, вероятно, были придуманы им самим. С еврейской стороны, можно вспомнить о сицилийском раввине Нисиме Абульфарадже, отце знаменитого переводчика каббалистических и арабских текстов Флавия Митридата (Гильельмо Раймунда Монкады) [151]. Последний свидетельствует, что его отец практиковал магию. Так, он велел изготовить золотой амулет солнца; на одной стороне было типичное изображение льва, а на другой магический квадрат, который по Агриппе и арабским источникам представлял Сатурн. Мы видим здесь явное противоречие с систематизацией числовых квадратов согласно порядку планет. Этому сицилийскому раввину (возможно, египетского или сирийского происхождения) ещё не была известна более поздняя схема. Нет никаких доказательств того, что автор Esh Mezaref знал арабский и непосредственно пользовался арабскими источниками. Однако он знал латынь, как уже было показано выше. Если он находился под влиянием латинского источника, то данным источником был Агриппа — не исключено, что и какое-либо более позднее сочинение. И в самом деле, наш текст кажется единственной еврейской книгой, впитавшей идеи Агриппы. Оборот его был ограничен и следа в еврейской литературе он не оставил; поэтому можно сказать, что Атанасиус Кирхер (в Œdipus Ǽgyptiacus , опубликованном в 1653 г., за четверть века до выхода Kabbala Denudata ) и последовавшие за ним авторы преждевременно объявляли подобные планетарные амулеты «каббалистическими» [152]. Сам автор «Эш мецареф» нигде не характеризует свой текст как каббалистический. Все приводимые им магические квадраты соответствуют квадратам Агриппы, за одним исключением: это квадрат солнца, т. е. золота. Здесь автор заменяет 111, сумму числового ряда, иной суммой — 216, подчёркивая тем самым связь со львом, символом мощи и сфиры Гвура. Нумерологическое значение ивритского слова arye , лев — 216. Как видим, одна из деталей схемы Агриппы была видоизменена во имя символизма сфирот.

Таким образом, в этом тексте мы имеем дело с каббалистическо-алхимическим синкретизмом, использование которого не исключает в качестве автора учёного итальянского еврея, написавшего данное сочинение между 1570 и 1650 годами. Следуя распространённой каббалистической символике, текст меньше концентрируется на получении золота и в большей степени — на общих вопросах трансмутации металлов и, в особенности, получении чистого серебра из нечистых основных металлов. Различные каббалистические, химические и астрологические элементы слабо связаны между собою. Эта исключительная попытка связать их воедино яснее всего показывает, как мало между ними общего и как сложно связать специфические аспекты каббалистической символики с алхимико-астрологическим символизмом (что мы уже видели выше в случае Йосефа Тайтацака). По моему мнению, этот неудачный опыт в той же мере свидетельствует против существования истинной каббалистическо-алхимической традиции и тенденций у евреев, в какой показывает масштаб нееврейских влияний на отдельных каббалистов, что с наибольшей вероятностью указывает на Италию.

Никто, помимо Кнорра фон Розенрота, не знал об этом тексте. Утверждение английского теософа и оккультиста В. У. Весткотта (принадлежавшего к кругу мадам Блаватской) касательно того, что «Эш мецареф» существует в виде отдельного ивритского или, вернее, халдейско-арамейского трактата не заслуживает никакого доверия. Судьбу копии, находившейся в руках Кнорра фон Розенрота, установить невозможно; рукописи нет среди его бумаг, большая часть которых по смерти фон Розенрота досталась его другу Франциску Меркурию ван Гельмонту. Очевидно, что авторы, писавшие после Кнорра, узнали о книге только из Kabbala Denudata. Анонимный автор, называвший себя «Приверженцем Филалета», перевёл книгу на английский для тех поклонников алхимии, что не могли позволить себе приобрести дорогой латинский opus magnum Кнорра фон Розенрота или, возможно, не знали латыни. Это издание, под названием A Short Enquiry Concerning the Hermetick Art. Address’d to the Studious Therein… to which Is Annexed, a Collection from Kabbala Denudata, and Translation of the Chymical-Cabbalistical Treatise, Intituled Ǽsch-Mezareph; or, Purifying Fire [153]вышло в свет в Лондоне в 1714 г. Книга содержит латинский текст фрагментов и их английский перевод [154]. На экземпляре, хранящемся в Еврейской национальной библиотеке в Иерусалиме, первый владелец — Даниэль Коэн д’Азеведо, современник из португальской еврейской общины Лондона — указал, что получил эту книгу от автора, которого он назвал Робертом Келлумом. Весткотт, под псевдонимом «Sapere Aude», опубликовал пересмотренное и местами исправленное переиздание книги; в предисловии он пишет: