Люсьен Реньё - Повседневная жизнь отцов-пустынников IV века

Пока отшельник ел только хлеб с солью, он не нуждался в посуде, но как только он стал вынужден готовить — если не для себя, то по крайней мере для гостей, которых принимал, — ему были необходимы котелок с крышкой и очаг, где он мог бы развести огонь [556] А 685, 253; Eth. 13, 58. . Брату, который хвастался, что у него в очаге растет трава, старец ответил: «Значит, ты прогнал от себя гостеприимство» [557] N 385. . Из утвари нужна была еще тарелка или миска [558] А 184, 949. . Для ночного времени требовалась лампа [559] А 574; N 151, 189. , один из тех небольших светильников, которые были во множестве обнаружены в ходе раскопок в Келлиях или Эсне. Все эти предметы были глиняными и, без сомнения, очень простыми. И понятно то восхищение, которое вызывали «семь сенаторов, которые, как и Арсений, сделавшись монахами в Скиту, пользовались дешевой глиняной утварью» [560] N 14. , поскольку до этого они ели на золоте и серебре.

Все отшельники должны были иметь еще и нож, чтобы срезать тростник и пальмовые ветви или чтобы почистить рыбу [561] А 776. . Авва Агафон имел только один такой ножик, но и его, однако, отдал брату, который на этот ножик позарился [562] А 89, А107 (=Агафон, 7, 25. Достопамятные сказания. С. 7, 32). . Однажды, после того как разбойники ограбили келью Диоскора, они вернули ему его ножик [563] Ch 261 (=Изречения египетских отцов, 288). . Изготовление циновок, корзин и сетей требовало присутствия у монаха иголки, шила и веретена [564] А 168, А 180, А 535; N 58, N 577; Sy 3, 52; Eth 13, 93. . Когда у монаха был свой небольшой огород или сад, ему помимо этого были нужны какие‑то инструменты. Так, Антоний просил принести ему мотыгу и топор [565] Житие Антония, гл. 50. . Топор также часто упоминается в апофтегмах, он служил для рубки деревьев или обтесывания камней [566] А 35, А 486, А 534, N 480; Arm 19, 53: SP, nouveau recueil. P. 273 (II 498). .

Совершенно определенно можно сказать, что в IV веке книги не загромождали келью отшельника. Они были очень дороги благодаря материалу, из которого делались, — папируса или пергамена, а также и из‑за кропотливого труда по переписыванию текста. Некоторые монахи сами были писцами и могли составить себе небольшую библиотеку или скопировать книгу для других [567] A 142. Cp .Исайя. Поучения, 3, 23. . Одному из таких библиофилов авва Серапион, увидев у него нишу, забитую книгами, сказал: «Ты отобрал имущество вдов и сирот и сложил его на окне» [568] A 876 (=Серапион, 2. Достопамятные сказания. С. 184). . Иначе говоря: вместо того чтобы давать милостыню неимущим, ты купил столько книг… Не этот ли Серапион отдал бедным все, что имел, включая и небольшое Евангелие? «Я продал книгу, — сказал он, — где сказано: Продай имение твое и раздай деньги нищим» (Мф. 19, 21) [569] N 392, N 566; Евагрий . Монах, 97. . У Феодора Фермийского были три хорошие книги, которые он охотно давал читать братии, но по совету аввы Макария Феодор их продал, а деньги раздал бедным [570] А 268 (=Феодор Фермийский, 1. Достопамятные сказания. С 194). . Но авва Феодор имел помимо этого и другие книги, которые у него забрали грабители [571] А 296 (=Феодор Фермийский, 27. Достопамятные сказания. С. 199). . В Келлиях один монах дни и ночи напролет предавался чтению. Но в один прекрасный день он продал все книги, что имел, и ушел дальше в пустыню — вероятнее всего, в Скит. Авве Исааку, встретившему этого брата, он сказал: «Уже двадцать лет, отче, как слушаю я слова Писания, но ныне хочу наконец приняться за дело, ибо я услышал их» [572] N541. . Эта апофтегма позволяет нам понять, что книги отшельников — это главным образом книги библейские. Единственный раз мы находим упоминание о другом сочинении — трактате против ариан святого Афанасия. Авва Сисой велел своему ученику читать его в присутствии этих еретиков [573] А 828 (=Сисой, 21. Достопамятные сказания. С. 176). (Строго говоря, в тексте апофтегмы речь идет просто о книге святого Афанасия. Но по контексту ясно, что это творение против ариан. — А. В.) . Текст Священного Писания был тесно связан с богослужением, и по этой причине требовалось значительное количество книг. В Скиту авва Исайя всегда носил свою книгу на еженедельные собрания братии [574] Eth. 13, 79. . Возможно, он был чтецом.

Вероятно, самые первые Отцы–пустынники вовсе не имели книг или, как Исайя, имели только одну. Как‑то раз один скитский монах проник в келью аввы Пафнутия, чтобы спрятать у него свою книгу [575] Иоанн Кассиан. Собеседования, 18, 15. . Ревностные отшельники, такие как авва Виссарион, никогда не позволяли себе собирать книги [576] А 167 (ср. Виссарион, 12. Достопамятные сказания. С 47). . Но по мере удаления от первоначальных героических времен монахи начинают накапливать книги в своих кельях [577] А 134 (=Аммой, 5. Достопамятные сказания. С. 39). , и один старец сказал с грустью по этому поводу таю «Святые Пророки писали книги, затем пришли Отцы наши, кто следовал им на деле. Те, кто пришел после, учили эти книги наизусть. Затем пришло нынешнее поколение, которое их переписывает и складывает без пользы у окна» [578] N 228. . Но этот анонимный моралист был, без сомнения, чересчур суров, ибо авва Аммой рассказывает нам о монахах, которые покинули свои кельи, «оставив полки, полные пергаменных книг, и не закрыв за собой дверей» [579] А 134 (=Аммой, 5. Достопамятные сказания. С. 39). (Употребленное в греческом тексте ta thyridia , скорее всего, означает ниши в стене кельи для хранения книг или оконные проемы. В русском тексте это переведено как «шкафы». — А. В.) , показывая тем самым их нестяжательство. Его ученик Исайя повелел монаху, покидавшему келью, оставить все, что там было [580] Исайя. Поучения, 4, 62. .

Все хорошо знают, что всегда и везде люди, живущие какое‑то время на одном месте, потихоньку накапливают вокруг себя уйму вещей, без которых вполне могли бы обойтись, — книги, мебель, утварь. Для монахов, которые отрекались от всего, это представляло серьезную опасность. Старцы рекомендовали быть здесь начеку и сами показывали пример полного нестяжания. Всегда нужно было быть готовым отдать брату то, что ты имел, и не хранить в своей келье ненужные вещи или то, что ты не хотел бы отдать или даже просто одолжить [581] Там же, 4, 26; 30, 5F; Иоанн Кассиан. Собеседования, 19, 12. . Любой отшельник должен как‑то поддерживать свое существование, но некоторые при этом могли иметь искушение оставить себе немного денег на больных и стариков. Некоторые апофтегмы отвергают такую скупость [582] N 258, N 262. . Иоанн Кассиан также указывает, что весьма печально, когда монахи, расставшись со своим добром, иногда довольно значительным, затем позволяют себе зариться на мирские вещи и обращать внимание на безделушки: циновку, корзинку, сумку, рукопись, скребок, шило, иголку или тростниковую ручку для письма… [583] Иоанн Кассиан. Установления, 7, 7; Собеседования, 1, 6 и 4, 21. Другие, наоборот, были удивительными бессребрениками, как, например, авва Архебий, который много раз отдавал другим свою келью со всей мебелью и утварью [584] Иоанн Кассиан. Установления, 5, 37. , или тот брат, который постоянно раздавал то, что имел, «будь то мелкая монетка или маленький кусочек хлеба», относя все это в келью своего соседа [585] N 6. .