Кристоф Шёнборн - Икона Христа

Во Христе обнаруживается цель творения — соединение человеческого с Божественным в парадоксальном превосхождении, когда ни Бог, ни человек не превращаются друг в друга и не разрушают один другого, но когда обновляется человеческое естество и в нем запечатлевается способ бытия Сына. Превосхождение, возводящее человеческое естество к конечному совершенству, именуется любовью. Максим — это великий богослов любви. В богословии любви мы и найдем для себя, под Максимовым водительством, средоточие богословия иконы.

В нашем предшествующем изложении мы могли видеть, что Максим снова и снова — и с разных сторон — возвращается к таинственному взаимодействию между Богом и человеком, ставшему реальным во Христе. Эта «синэргия», это взаимодействие и есть первоначальное призвание человека; оно возможно благодаря уникальному дару, полученному человеком от его Творца, — дару свободы, который делает человека истинным образом Божиим [327] PG 91. 304 С; 324 D. . Сия свобода не есть как бы добавление, присоединенное к уже существовавшему естеству человека; она является основополагающей для человеческого естества и по сущности принадлежит к нему; быть свободным — это самобытность духовной природы: «В существах, не одаренных разумом, руководство принадлежит естеству; а человеческое естество управляемо, поскольку человек движется свободно, в соответствии со своей волей» [328] Там же, 304 С; ср.: 293 D. . Если, следовательно, свобода сущностно принадлежит к человеческому естеству, то свободное взаимодействие с Творцом одновременно означает актуализацию и осуществление человеческого естества. Дар свободы делает возможным подлинное сотрудничество между Богом и человеком, невзирая на то, что по своим естествам они бесконечно различны.

По своему естеству человек призван к «синэргии» (сотрудничеству) с Богом, но он осуществляет ее только тогда, когда свободно соглашается устремиться к Богу. Со временем, однако, из-за грехопадения и последовавшей за ним склонности человека ко греху различие между Богом и человеком превратилось для последнего в противоположность. Естественная устремленность к Богу больше не поддерживается полностью свободной волей человека. На место «синэргии» пришло «противостояние», и из-за этого человек больше не ведет себя таким образом, который соответствовал бы глубочайшему сущностному принципу его естества. Максим Исповедник формулирует все это на своем весьма точном языке:

Различие — это не всегда противостояние! Противоположность господствует там, где свободная воля очевидно движется против разума и против своего естественного сущностного смысла; различие же есть дело естества, которое руководствуется в согласии со своим сущностным смыслом.

Противостояние — это бунт против естества, различие же придает устойчивость естеству [329] Там же, 193 А. .

Различие, следовательно, позитивно, «самостойно», «состоятельно» [330] Там же, 1400 С; 1133 CD; 2490; ср.: H.U. von Balthasar, op.cit. (А. 1), 153 und 258. . Противостояние, разрушающее сотрудничество между Богом и человеком, напротив, является атакой на естество человека. Оно искажает подлинное лицо человека — образ Божий. Оно отвращает человека от Бога и замыкает его в себе самом, так что между людьми устанавливается тирания эгоизма [331] PG 91,397A. . Ничто не способно освободить человека из-под этого господства противостояния, кроме победы над его динамикой. Но ради этого человек должен умереть для себя самого и воскреснуть к тому образу жизни, к которому он призван и единственно в котором мог бы развиваться согласно своему естеству, — воскреснуть к синэргии с Богом.

Эту победу и одержал Иисус Христос, но «не вне», а внутри человеческого бытия, человеческого действования и произволения.

Во Христе была вновь восстановлена изначально желанная общность между человеческим действованием и произволением и Божественным действованием и произволением. Нет больше господства противостояния, но царит «синэргия», сотрудничество. Св. Максим предпочитал разъяснять это на примере экстремальной ситуации смертного борения Господа в Гефсиманском саду:

Как человек Искупитель обладал естественной волей, но она была не противопоставлена Божественной воле, а сообразована с нею. Ибо ничто из соответствующего естеству не противопоставляет себя Богу, в том числе и свобода выбора (в которой и проявляется разделение Лиц), если только она осуществляется по естеству. Иначе нам пришлось бы обвинить Самого Творца, что Он якобы явился причиной грехопадения людей и создал нечто, что по естеству направлено против Него [332] Там же, 48 D — 49 А. .

Взаимное проникновение двух произволений во Христе не есть пассивное преобразование человеческой воли посредством Божественной; оно совершается в свободе, у источника человеческого произволения Христа, но, правда, так, что переход от противопоставления к общности произволений пролегает через крест послушания. В смертном борении Гефсиманского сада и совершился этот переход. Спонтанное природное движение человеческой воли, страшащейся смерти, здесь превозмогается послушанием, которое Христос как человек проявил перед Отцом. Св. Максим толкует слова Иисуса на Масличной горе: «Отче! о, если бы Ты благоволил пронесть чашу сию мимо Меня! впрочем не Моя воля, но Твоя да будет» (Лк 22,42), и толкует в том смысле, что здесь Христос, охваченный страхом смерти, все же засвидетельствовал, что все «страстное устремление» Его человеческого произволения находится в полном согласии с Божественной волей. Ибо сие основано на том, что человеческая воля Христа в своей природной устремленности была целиком и полностью определена и запечатлена способом (τπόπος) Божественного совета [333] Там же, 48 С. .

Стало быть, во Иисусе Христе человеческое естество всегда и во всем следовало за советом Божественной воли, причем эта последняя не оставалась внешней по отношению к Его человеческой воле. Ибо в человеческом произволении Христа не было никакого противостояния Божественному совету. Даже спонтанное движение естественной человеческой воли против страданий и смерти, особенно против несправедливого страдания, выпавшего на Его долю, — а подобное побуждение живет в нас вследствие неистребимого инстинкта самосохранения, — это движение у Него уступило место тому новому образованию и претворению воли, которое искони было присуще Его человеко-бытию.

Как отмечалось выше, св. Максим усматривает причину сего нового способа бытия в том, что Христос свободно обладает своим человеко-бытием и поэтому не подчиняется инстинкту самозащиты и самосохранения, который свойствен нашему способу бытия. Придавая Своей человеческой воле новое «направление», полностью включившись в предвечный совет Бога-Отца, он запечатлевает в нем свободное, безграничное само-от-даяние, предвечно соединявшее Его как Сына с Отцом. Это «направление» одновременно есть освобождение человеческой воли к тому, ради чего сотворен человек как образ Божий — быть свободным для Бога.