Олег Урюпин - История Авраама

Апостол напоминает нам, что до своего обращения ко Христу все мы жили между сынами противления и ничем от них не отличались, кроме, может быть, глубинного и неосознанного несогласия с таким положением и желания изменить его. Сердцеведец Господь увидел это наше сокровенное желание и явил его для всех тем, что даровал нам веру в Него – как опору этого нашего желания, и стремление к Нему – как к Источнику желаемой нами перемены.

Как же мы все жили в качестве сынов противления? А вот как: по нашим плотским похотям, исполняя желания плоти и помыслов!

Одной фразой Апостол точно нарисовал суть нашего погибельного состояния, проявление падения нашей природы, качество нашей для Бога смерти! Наша погибель прорисована трехчастной, то есть состоящей из трех частей или деятельных проявлений:

1 – греховных, плотских, страстных и бесовских помыслов;

2 – страстных, вредных и противоестественных желаний нашей плоти;

3 – плотских похотей или похотей плоти.

Через эту нашу трисоставную активность греха, которая является единственным стимулом для плотского, а значит, убитого для Бога и духовной жизни человека, проявляются все наши греховные страсти.

Апостол Иоанн Богослов изображает эту трехсоставность греха несколько иначе:

1Ин.2: « 16 Ибо все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего» .

Мы видим, что блаженный Иоанн сводит всю греховность мира сего к трем частям: 1 – похоти плоти; 2 – похоти очей; 3 – гордости житейской. Бог создал плоть человека, но не похоть ее. Бог создал очи человека, но не похоть очей, основанную на зависти. Бог создал человека, но не гордость его. Поскольку гордость, как и все прочие от нее происходящие страсти, основывается на страстных помыслах, то выражение «гордость житейская» Иоанна Богослова можно приравнять к выражению «помыслам» у Павла. «Похоть плоти» у них обоих обозначена одинаково. «Желание плоти» у Павла соответствует «похоти очей» у Иоанна.

Как различаются похоть плоти и желание плоти, упоминаемые в Писании? Под похотью плоти должно разуметь страстное желание, непосредственно восстающее в самой плоти или восстающее в ней от воздействия соответствующего страстного и возбуждающего плоть помысла. Например, внезапно возникает чувство голода, требующее вкусить не того, что надо для подкрепления жизненных сил, а чего-то вкусненького. Для возбуждения похоти плоти с помощью страстного помысла можно привести такой пример. Человек находится в относительном покое. Вдруг бесы вносят в ум страстный помысел блуда или чревоугодия. Человек вступает в беседу с этим помыслом и пленяется им. Плоть начинает реагировать на этот страстный помысел либо хотением наслаждения блудодеянием (если помысел был блудный), либо гортанобесием (то есть вкушением снедей или напитков только ради получения вкусового удовольствия, если помысел был чревоугодия).

Под желанием плоти должно понимать похоть очей или страстное желание иметь для греховного наслаждения плоти то, чего в ней нет, но что видится на стороне с помощью очей.

Возвращаясь к фразе Павла, я отмечу, что указанная им трехсоставность проявления в нас греха помимо взаимосвязи имеет определенный порядок действия. Он указал этот порядок от конца к началу. Поскольку человек создан Богом мыслящим и словесным, то в нас и по падении сперва действует внутреннее слово – помысел!

Прежде чем согрешить делом, мы согрешаем в помысле своем! Как мы согрешаем в помысле своем? А так, что сразу и мгновенно принимаем к рассмотрению любой приходящий к нам в ум или восстающий в нашем уме помысел или ряд помыслов. До падения такого положения в человеке не было. В человеке до падения не помысел приходил к нему или восставал в нем, а человек, как владыка над своим умом и творец своих помыслов, сам производил их из своего благодатного и мирного устроения. Вот почему все его помыслы были святы, чисты и богоугодны. Если к нему и приходили помыслы извне – от Бога или святого Ангела – то он знал это, различал их от своих собственных и радостно встречал их как своих друзей и благодетелей. Однако эту способность человека – принимать помыслы со стороны – ловко использовал допущенный к искушению человека сатана. Первые люди еще не были искушены на зло, но они знали от Бога о существовании зла в лице сатаны и его падших духов, а также о потенциальном существовании смерти. Для напоминания о существовании зла и угрозы, исходящей от него, Бог насадил в саду Едемском дерево, которое называлось древом познания добра и зла:

Быт.2: « 9 И произрастил Господь Бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи, и дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла» .

О смерти первого человека Адама предупредил Сам Господь Бог:

Быт.2: « 16 И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть,

17 а от дерева познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь» .

Мы видим, что Господь сразу связал Свое предупреждение о возможной для человека смерти с возможным для него вкушением от древа познания добра и зла. Таким образом, смерть всегда связана с познанием зла. Именно зло, соединение с ним – как уклонение от Жизни – приводит к смерти. Но смерть не есть небытие, как это тщетно и наивно полагают уподобляющиеся напуганному страусу неверующие в Бога и вечность люди, но переход из одного состояния в качественно другое. Для нераскаянных грешников это есть переход из временной жизни с ее условиями и мучениями к вечному бытию в новых вечных мучительнейших условиях изоляции в узилищах ада и озера серного. Это предупреждение о возможности смерти Адам получил от Бога еще до создания Богом его жены. Здесь, уже при появлении второго человека, впервые возникла проблема передачи Божественного слова от человека к человеку, или иначе – через человека, или иначе – проблема учительства (назидания) человека человеком. То, что Ева первой нарушила заповедь Бога, было не только ее уклонением от простоты, но и существенной недоработкой ее мужа Адама. Он, сумевший точно дать имена всем зверям, не сумел донести своей жене заповедь Бога в нужном виде и должной ясности и тем самым оставил в ней место для подхода сатаны. Эта проблема, отягощенная грехопадением, проявляется у нас, то есть тех, кто имеет детей по плоти или духовных детей, в должном и богоугодном воспитании нами наших детей. При формировании личности ребенка есть и его глубинный выбор, и наша недоработка в донесении до него Божественного света и истины.

Здесь встает еще один важный для понимания нашего грехопадения вопрос. Как же смерть была связана с древом познания добра и зла, и что такое познание добра и зла само по себе?