Тенчой - Исповедь монаха. Пять путей к счастью

Знаменитый Хамбо-лама, известный в России как Жамбал-Доржо Гомбоев, был выходцем из Агинского дацана. Во время войны он служил в чине капитана. Друзья прозвали его Гончогой, потому что он шел в атаку с криком: «Гончок сум!», что значит «три драгоценности». В буддизме нет бога, там почитаются три святыни: Будда, его учение и его община монахов.

Когда отряд попадал под артобстрел, то все начинали искать Гончогоя, которого считали своего рода талисманом. Его молитва «Гончок сум» спасала от немецких пуль и осколков. Где бы он ни был, все, кто находился рядом, оставались живы. Гончогой прошел всю войну от начала и до конца, никогда не пригибался под вражескими пулями и всегда смело шел в наступление. Многие его однополчане заметили это и старались держаться рядом. Гомбоев был награжден орденом Дружбы народов и Георгиевским крестом 2-й степени.

Есть у бурятского народа свой лекарь тибетской медицины – Балбар-лама – да ещё какой лекарь! Всю жизнь он учился сложной науке врачевания. К тому же он буддийский монах – бикшу, или гелонг, – принявший 253 обета, в том числе и обет безбрачия.

Когда красные комиссары нагрянули в Сибирь с репрессиями и стали арестовывать, ссылать и расстреливать священнослужителей и просто несогласных с ними людей, пришлось Балбар-ламе податься в соседний Китай. Там он продолжал лечить людей и соблюдал свои обеты в строгости. Наступило время, когда и в Китае к власти пришли коммунисты, бежать стало некуда. Новая власть объявила все религии ложью, а их служителей – «врагами трудового народа». А все для того, чтобы простой народ верил в коммунистических вождей с той же силой и любовью, с которой раньше обращался к религии. Построил Балбар-лама себе отдельный дом и стал в нем жить, проводя время в молитвах. Чтобы не привлекать к себе внимания, алтарь он спрятал, а молитвы и без того знал наизусть.

Как-то пришли к нему китайские коммунисты и потребовали доказать, что он не исповедует «враждебную религию».

– Почему это ты живешь один? Ты продолжаешь соблюдать обет безбрачия? – с ухмылкой спросил китайский коммунист.

– Нет. Хотел жениться, да лицом, наверно, не вышел, ни одна местная девушка не хочет со мной жить, – отвечал Балбар-лама.

– Смотри, даем тебе срок – месяц, чтобы ты обзавелся семьей, иначе стоять тебе у стенки! – грозно предупредили его.

Задумался Балбар-лама. Принимая монашеский сан, он поклялся не обзаводиться семьей и впредь служить всем людям одинаково, а не только интересам своей семьи, как неизбежно приходится поступать отцу семейства. В раздумьях пошел он к своему родственнику, у которого было много детей.

– Скажи мне, брат! У тебя столько детворы, наверное, тяжело в это лютое время всех содержать?

– Да уж! Было у нас семьдесят коров, так всех коммунисты отобрали. Сказали, что живу богаче других, а беднякам есть нечего. А сами наверняка армии мою скотину скормили. Оставили нам самую негожую телку, а она даже молока не дает. Как я теперь детей кормить буду? Смотри, как отощали, одни глазища остались, – поделился брат.

– Есть у меня к тебе просьба. Отдай мне одного пацана. Знаешь, своих детей у меня нет, а одного я и прокормить, и обучить смогу.

– Бери-бери, как-никак одна семья, – согласился брат.

Балбар-лама собрал всех детей вместе, и стал выбирать себе ученика-пасынка. Остановился он не на самом сильном, а на том, у которого были самые горящие глаза. Его звали Жимба, что означает «даяние» (очень сильно устаревшее. Может, «дар»?). Для верности решил он проверить его на смекалку.

– Дети, отгадайте мою загадку: «В одной семье к трём сёстрам посватался один жених и предложил им сварить чай в абсолютно одинаковых чанах с одинаковыми крышками и равным количеством воды. Кто первой вскипятит, та и станет моей невестой. Кто сварила чай первая: старшая, средняя или младшая? И почему?»

Дети стали гадать, только Жимба сразу ответил:

– Младшая.

– А почему?

– Потому что старшая все время заглядывала в чан и открывала крышку, средняя только раз заглянула, а младшая не хотела старшим дорогу перебегать и сидела себе спокойно. От открывания пар испарялся, и вода нагревалась дольше.

Так стал Жимба жить у Балбар-ламы.

Пришли через месяц проверяющие.

– Как ты идешь в ногу с культурной революцией? Смотри, нашего великого Мао никто еще не обманывал, – грозились пришедшие.

– Да, да. Я вот послушался вашего совета и решил семейным стать, жену не нашел, а сына уже завел, – и показал на маленького Жимбу.

Посмотрели хунвэйбины на него и поверили. А может, просто не до него было. Нужно было еще много добра у народа конфисковать в пользу молодого государства, да и на очереди для «перевоспитания» стояли все бывшие богачи, учителя и священнослужители.

В итоге Балбар-лама прожил всю жизнь в строгости, лечил людей травами и настоями, помогал страждущим.

А когда стали в родной Бурятии восстанавливать дацаны, понял Балбар-лама, что жизни его на родине угрозы больше нет, и приехал помогать. Однажды пригласили его и нескольких именитых тибетских лам на молебен в одну зажиточную семью. Договорились, что ламы сами подойдут в назначенное время. Пришли они, а по двору собака злющая бегает, лает, зубами клацает, слюной брызжет. Остановились именитые тибетские учителя, никто не решился войти во двор. Тут Балбар-лама подошел, посмотрел на лам, открыл калитку и последовал в дом. Собака как увидела его, так сразу присмирела, притихла. «Дорога свободна», – подумал народ, да не тут-то было. Только-только ступили люди во двор, опять собака кидаться на них начала, пока не выбежала хозяйка и не усмирила животное.

Удивились гости Балбар-ламе – поняли, какую силу обретает человек, проживший всю жизнь в святости. А пасынок Жимба благодаря этому случаю получил образование в России, а затем перенял премудрости траволечения у Балбар-ламы и в настоящее время лечит людей.

В Цугольском дацане ещё в старые добродетельные времена жил Ганджюрва-геген, и был он больше всего знаменит своей ученостью и способностью предсказывать будущие перерождения.

Как-то попросили Ганжурва-гегена провести с умершим обряд пховы [1] Если человек умирает в результате несчастного случая – например, в автокатастрофе, – восемь уровней растворения сознания происходят слишком быстро. Если человек умирает после тяжелой продолжительной болезни, которая поглощает телесные составляющие, и тело крайне ослабевает, стадии растворения происходят слишком нечетко – они туманны, размыты. Поэтому те, кто обладает достаточными способностями и знаниями, делают практику переноса сознания (тиб. «пхова»), пока его тело еще не ослабло. Однако практику переноса сознания следует выполнять только в том случае, когда несомненные признаки смерти уже налицо, когда все методы исцеления не принесли успеха. В противном случае будет совершено преступление – самоубийство. – переноса сознания. Попросил его об этом старый монгольский лама. По истечении трех дней пришел он к Ганжурве-гегену и, щурясь, спросил: