Данила Зайцев - Повесть и житие Данилы Терентьевича Зайцева

– Спасибо, что известила. Да, он у нас умный и ласковый, но давай с тобой договоримся. Вы ему говорите: ежлив он будет хорошо учиться, я заставлю отца, чтобы он тебе купил хороший со скоростями лицепет, а я дома буду говорить: ежлив перейдёшь класс, куплю лицепет. Уж очень любит лисэпед, так и трётся на Софонькиным лисепеде.

– Хорошо, договорились.

– А Иринка как?

– Иринка молодес, старается, но она несхватчива.

– Да, ето правда.

– А почему Василий не пускает своих детей в школу? Дети просются, но он не пускает.

– Узнаем, в чём дело. Ну хорошо, большоя спасибо за информацию, Надежда Михайловна.

– Вам спасибо, Данила Терентьевич, что пришли.

– На здоровья.

Прихожу домой:

– Ну, Ларивон, почему не учишься и лени́шься? – Он запожимал плечами. – Будешь хорошо учиться и перейдёшь класс, куплю тебе хороший лисепед. Ето же тебе всё пригодится: будешь учёным, можешь выбрать любую профессию.

– Тятя, а я хочу быть военным генералом.

– Ну вот, молодес, а для етого надо хорошо учиться. Ты помнишь, сколь я рассказывал про Суворова, и твои прадедушки были хорошими атаманами, казаками. – Ларионка улыбается и мечтает. – А неучёным кому ты нужо́н, лопатой говно убирать да солдатски котомки таскать? Думай хороше́нь, ведь ты у меня герой. Спомни, с шести лет уже был рыбаком и даже уже тонул. Ну вот учись, тогда будешь непобедимым.

Я сходил к Агафье, стал ей рассказывать про Петра, а она мне в ответ:

– А чё, первый раз, что ли? Уже всё надоело. Душить да таскаться – ето по него сходить. Как жить дальше, сама не знаю.

Думаю: бедняжка, ети истории давно слыхать, и всегда за него мать заступалась.

– Агафья, но, прости мне, таких не надо здесь, ето же позор всем нам.

– Да, я хорошо понимаю, и мне тоже ето не надо.

– Вот беда какая! Но ты же молодая. – Она заплакала. – Агафья, не плачь, в чем могу, в тем и буду вам помогать.

– Спаси Христос, Данила.

– На здоровья.

А я говорил губернатору: не запушшу ни одного непорядошного человека. Тестя пожалел, а за нём и вся ета дрянь. Да, сла́бо моё сердце.

В понедельник утром рано мы поехали смотреть коров дойны́х. Я взял с собои тёщу и Ольгу, нас повёз зоотехник Шебекина. Приехали на место, скот уже был собранной. Ето хозяйство проваливается, поетому всё распродавывают. Говорят: ето скот племенной. Да какой же ето племенной! Тут ишо не видели, что такоя племенной, ето обычные дойны́я простые коровы, но бережёны. Мы стали выбирать, выбрали четырнадцать коров молодых, у них история каждый коровы, и да по истории ето простые коровы, но ничего, для дома будут гожи. Мы выбрали, оне их записали. Ну хорошо, пускай АПК договариваются. Тёща с Ольгой довольны, выбрали по сердцу коров.

На другой день я приехал в Белгород выбрать проект дома, мня уже ждали и приготовили несколькя образсов. Я спрашиваю:

– Зачем такия палаты большие?

– Как зачем? Чтобы вам было роскошно.

– Нам етого не надо, можно поскромнея, пускай типа шале, но не такия хоромы.

– А какого размеру желаете?

– Но пускай будут по двести – триста квадратных метров.

– Но, Данила Терентьевич, нам приказ вам сделать особый дом.

– А чем я лучше других?

– Данила Терентьевич, вы не понимаете, вы здесь политической человек, к вам будут заезжать разные гости и политики, и даже может приехать пресидент Российской Федерации или премьер.

– Да, ето важно, но я не хочу отличаться от других, давайте боле попрошше. – Но оне и слушать не хочут, стоят на своём. Я махнул рукой:

– Делайте что хочете, я в пятницу зайду.

– Да, Данила Терентьевич, всё будет сделано. – Я ушёл. Нет, я етого не хочу, и ето не будет так.

Дома большой трактор работает день и ночь, вдвоём на смену Андриян и Алексей. Но молодсы! Андриян уже сварил погрушшик, в свободное время возит рулоны сена каждому домой.

Василий докладывает, что контейнеры пришли и надо ехать в Санкт-Петербург, на порт.

– Василий, мне некогды, поезжай сам, вот пятьдесят тысяч рублей, можешь отправляться, вдруг что – звони.

Он пообещался и уехал. Но прежде чем ему уехать, я их собрал и стал спрашивать:

– Как вы решаете насчёт наших ребят-поморсов?

Василий молчит, а тесть сказал:

– Пускай пишут писмо в разны соборы, а мы вышлем.

– Хорошо. Оне и не знают, как и писать, и что писать, и кому писать, поетому я написал, вот читайте. – Оне прочитали, запереглядывались. – Ну что?

– Да, писмо отлично.

– Ну, Алёша, читай.

Алёша тоже прочитал:

– Да, хорошо, я согласен. Данила, спаси Господи за заботу.

– Ну, тятенькя, нужна твоя роспись. – Он расписался, Алёша тоже расписался. Но я вижу ето, не понимаю, в чём дело. Узнаем.

Прихожу домой, звоню Андрияну: «Приезжай сегодня вечером». Он приехал на тракторе, я вызвал в комнату Марфу, Андрияна, Танькю и Софонькю, стал спрашивать:

– В чём дело? Я вижу, оне против Алёши.

– Да, оне против Алёши, – говорит Марфа.

– Почему?

– Потому что всё оформлено на него.

– А что оне хочут?

– Чтобы всё было на Василия.

– Вон как. А как вы думаете?

Все заговорили:

– Боже упаси, знам мы его ишо с Уругвая.

Танькя говорит:

– Баба уже судит: то́го уже не надо, другого не надо.

– А кого именно не надо?

– Да всех синьцзянсов не надо, твоёго брата дядя Стёпу и то не надо. – Я даже не могу её слушать, все ети кривосуды – надоели оне мне ишо с Уругвая. – И зачем ты, тятя, с ними связался?

– Да ради вас.

– Но помянешь моё слово, оне не дадут тебе спокойно работать, ето идивоты. Тятя, я хорошо знаю, с твоим сердцем и твоёй опытностью все бы жили куда лучше, но ихна проклятая зависть не даст. – Танькя заплакала.

– Ну, что, вы думаете, теперь делать?

– Добивайся, что-то надо решать.

– Марфа, что скажешь?

– Сам лучше нас знаешь, и действуй.

– Андриян, я надеюсь толькя на тебя.

– И мы тебя не бросим. Сам видишь, наша кучкя не ма́ла.

– И надеюсь, что она будет расти.

– Да, ты прав.

Софоний:

– Тятя, уже всё надоело, насмотрелись мы всё ишо в Уругвае, и первый виновный в етим деле – ето деда и баба, я на деду уже не могу смотреть.

– Софонькя, так нельзя, как ни говори, он твой дедушка.

– А пушай не лицемерничает. Сам улыбается, а у самого нож наготове.

– Ну хорошо, с сегодняшнего дня буду разрабатывать свою стратегию. В нашай деревне будет по-нашему, а им помогу создать свою деревню, пускай живут как хочут. Согласны?

– Конечно, согласны.

– Ну и всё.

На другой день утром звонит Юрий Петрович:

– Данила Терентьевич, вам надо явиться к нам в администрацию на минутку.

– Хорошо, Юрий Петрович, чичас будем у вас.

Мы с Алёшай приезжаем, Юрий Петрович ждёт.

– Данила Терентьевич, Александр Николаевич хочет с вами поговорить.