Данила Зайцев - Повесть и житие Данилы Терентьевича Зайцева

– Сергио, ето школа. Когда говорят, надо слушать.

– Да, ето так. Даниель, заезжай в гости!

– Сергио, спасибо, но у меня время нет, я сегодня выезжаю в Бразилию.

– А что так скоро?

– Много делов.

– Но счастливого пути!

– Мучас грасьяс, Сергио, аста ла проксима! [349]

Звонит Анатолий:

– Данила, ты где?

– В Сальто.

– Мы едем на двух машинах, где встретимся?

– На автобусной стансыи. Через сколь будете?

– Через два часа.

– Хорошо, увидимся.

Я стал торопиться, забежал в Интерпол, дал свою визитку и попросил поговорить с директором, он меня принял. Я стал говорить об Андрияне, что:

– Неправильно вы его посадили, вся ваша таможня и полиция работает контрабандой, а вы для замазки глаз посадили его. Он парнишко невинный, и его сулились убить, ежлив кого выдаст. Лично ваши этим занимаются контрабандом, и всё хорошо, а невинны страдают.

– Но мы его поймали.

– Вы его не поймали, он сам к вам пришёл за машиной, но жалко, что без адвоката, а ето его ошибка. А где его машина?

– Вон она.

– А как можно её взять?

– Толькя через адвоката.

– Хорошо, извини, что вас побеспокоил.

– Да заходи когда хошь.

– Спасибо.

Да, даже не моргнул бровями, но покажи денюшку – сразу всё можно станет. Я сходил к адвокату, всё узнал.

– Да, он не пойманный, толькя было подозрение, а его посадили, но ничего не добились, и пришлось выпустить. Но он теперь может судить суд, ето пускай решает сам Андриян.

– Ну, спасибо тебе за информацию.

– Да не за что. Но скажи Андрияну, что у него хоро́ши свидетели, что он невинный.

– А как можно получить сертификат о несудимости?

– А ето я решу.

– Ну, пожалуйста, помоги, вот тебе пятьсот долларов, позаботься. Ну пока.

На автобусной станции мы встретились с Анатолием. Вижу, ишо подъехали наши, я Анатолию сказал: «Поехали на речкю», и все отправились на реку, выбрали удобно место, нача́л разговор. А ето приехал наставник Мартюшев Александр Борисович с Лизаветой и с сыном, Анатолий с Капитолиной с ними – с деревне Питанга, с другой деревне – Чупров Алексей Иванович с Главдеяй и сын, и с ними Берестов Василий Иванович. Ну слава Богу, не приехал с ними ни один скачок [350]. Чупров Алексей спрашиват:

– А почему не приехал в деревню?

– А я там не нужо́н.

Оне стали спрашивать про Россию, я рассказал и добавил:

– Я приехал всем сообчить, что организавыватся встреча с нашими старообрядсами, первый раз в истории. Государство Российская Федерация взяло внимание на наших старообрядсов по истории и архивам, толькя на них надёжда возродить Россию. Оне чётко знают, хто разрабатывал Сибирь, в Китае хто был отличный охотник, в Южной Америке хто – в Бразилии, в Боливии – расчишшал леса под посевы, в США хто брал подряды большия, садил и пилил ёлки – всё наши старообрядсы. А культуру русску хто сохранил – ето мы за границай, в России етого уже нету. Да всё вам рассказывать – дня не хватит. Нам дали проект безлимитный на всё переселение, и ето говорится об тысячах милливонав долларов. У нас уже пять тысяч гектар земли, два «Джон Дира» новых, один девяносто лошадиных сил, а второй триста двадцать лошадиных сил, уже посеяли сто восемьдесят гектар озимняй пшеницы и приготавливам тысяча двадцать гектар к весне. Но у нас уже ребяты стали фокусы показывать: Петро уже к чужим бабам ходит, а Василий что-то начинат мухлевать. Поймите сами, ежлив мы не будем порядошными, всем нам будет позор.

– Да, ето правды, – сказал Мартюшев Александр Борисович. – Мои ребяты с Аляске тоже собрались. Ну что, продвигайте, и интересно бы послушать государство. А где, Данила, будет встреча?

– Я думаю, может, в Масапе или даже в Гояисе. Но я могу ето поручить толькя Ивановым, и оне захочут ето сделать у себя в Гояисе. Вас нихто не сговаривает переезжать в Россию, но съездить послушать – ето вам не помешает. Политика идёт в России, чтобы возродить Россию. Но как она провалена, и хто-то должен помогчи, и государство знат, что економической бюджет в России до коммуны шестьдесят процентов – ето было старообрядсов.

– Данила, а так не получится: заманют, а потом зажмут в железные когти?

– На ето я вам не могу ответить.

– Данила, спаси Христос, что сообчил.

– На здоровья. Ну, пора, мне уже надо на границу. Думайте хороше́нь и никого не сговаривайте, человек должен быть вольный. Ну, оставайтесь с Богом, простите Христа ради.

– Бог простит, нас прости Христа ради.

– Бог простит.

Почему я не поехал в деревню: чтобы не говорили, что приехал сговаривать, а тут сами приехали, и не на кого будет роптать, а оне всё разнесут, да ишо с добавом. Тёща там не спит, звонит и звонит, ето бесплатноя радио.

Отправился я в Бразилию, приехал в Парана, город Понта-Гросса, взял такси и поехал в деревню Санта-Крус. Заехал к наставнику Ануфриеву Ивану Артёмовичу, их дома не было, все в городе. Вышел молодой парень и рассказал: «Дома никого нету». Я рассказал о встрече, дал программу, указал числы и добавил: «Вам сообчат за время [351], но ты расскажи подробно Ивану Артёмовичу». Он пообещался. Я расспросил, где живёт Агрипена Сидоровна, жена Алёшкина, он разъяснил где – ето семь кило́метров от деревне. «Ты, пожалуйста, разъясни таксисту». Он так и сделал, таксист понял.

В етой деревне живёт Ксения, бывшая жена брата Григория, но она за бразильянином. Охота бы увидать племянника Калина, но не захотел молвы, а что был у Ивана Артёмовича, ето достаточно. Чем меньше будут меня видать, тем лучше будет еффект, всё разнесут, что есть и нету, – у меня в Белгороде радио хорошо работает.

Мы с таксистом разыскали Агрипену, она доила коров, увидала нас, остановилась, подошла, поздоровалась. Я стал рассказывать, что:

– Я прошенной мужем и свёкром поговорить с тобой. – Смотрю, мать идёт, поздоровалась, стала спрашивать, зачем заехал, я рассказал. – Я не приехал убеждать, а послушать, что у етой паре произошло и в чем могу помогчи.

Она пригласила зайти в дом, у них дом новый, красивый и чистый, сразу видать – ето порядошны люди.

– Ну что, Агрипена, Алексей заботится [352]о тебе и хочет, чтобы ты к нему приехала.

– А что он сам не приехал?

– Да некогды раскатываться.

– Вот столь я ему и нужна. Дядя Данила, как с нём жить? У него нет плану жизни, он сам не захотел жить в Уругвае.

Мать вмешалась:

– Да, сват Данила, мы ради них купили больше коров, думали им помогчи, и мы его шшитали за хозяина. Он попе́рво старался, доили коров вместе с Агрипеной, но потом стал лениться, Агрипена успевала доила, делала сыр и возила в город сдавала, у них шло хорошо, оне купили хорошаю машину, вон она стоит. У него запоявлялись друзья, он стал пить и дома стал показывать свой характер. Мы всё ето терпели, но он разом всё бросил и не захотел работать, хотел её обмануть, продать своих коров и уехать, но ему не удалось. Мы замечали за нём что-то не то и следили, и он всё равно убежал. Через год приезжал, но уже не к жене, а к наставнику Санарову Антону. Что он там нажалобился, мы не знаем. И оне приезжали, у него ишо были пособники, он здесь кричал как мог. Наставник сперва был за него, но, когда разобрался, замолк и больше не приезжал. После етого были сват со сватьяй, и почему оне не заехали? Ведь ето же наши дети. Я за свою дочь не заступаю, ну и оне бы поступили так же. А теперь просют, чтобы она ехала за тридевять земель к нему. Сват Данила, подумай сам, ето не подходит. Как он поступил, пускай и позаботится всё наладить.