Данила Зайцев - Повесть и житие Данилы Терентьевича Зайцева

– А вы хто?

Он говорит:

– Начальник таможни.

Я смеюсь:

– Вот почему нас пропускают!

Он:

– А как ты хотел?

Приезжаем домой, разгрузили, он спрашиват:

– А сколь сеток привёз?

– Сорок штук.

– Знал бы, больше бы взял с Карине, но уже поздно.

Мы ему дали на выбор рыбы, он доволен уехал. С тех пор, когда надо сеток, закажешь Карине, Таквара привезёт. У нас дело пошло хорошо. Аргентинсу не стали сдавать, потому что стал рыться [232], у него рынку мало, часто приходилось рыбу выбрасывать. Но ничего, он остался другом и изредка брал рыбу на выбор, но и платил хорошо. Он показал нам, где бога ходит, а дальше мы уже достигли сами. Мы вскоре сделали ишо одну лодку и взяли мотор и стали рыбачить на двух екипажах, на каждый екипаж по две тысячи метров сеток: мы с Софониям, Андриян с Никитой. Юра перешёл к Анатольке.

Тут часто зачастили гости с деревни к нам на рыбалку. Ето будут тесть, его сыновья и внучаты, Агафьины дети. С другой деревни – Оськя, Сергейкя Ануфриевы, Петькя Зыков. Андриян повесел, стал всегда с деньгами.

Однажды приезжает Тимофейкя, Анатолькя и Сергейкя к Андрияну в гости, у Андрияна было хороше вино, он сам сквасил. Все друзья не пролей стаканчик, толькя Андриян очень редко пьёт, и то очень мало. Тимофейкя был очень голодный выпить, Андриян угостил их, но Тимофейке было мало, он стал просить, Андриян угошать, Тимофейкя Андрияна заставлят выпить, и Андриян стал пить. Дело было летом, у нас окно было открыто, я всё ето видел и говорю Марфе:

– Сегодня у них будет проблема.

– Как знашь?

– Посмотри, Тимофейкя какой напряжённой.

Дале-боле, у них пошёл спор, и всё из-за рыбалки, что Андриян не стал с нём рыбачить. Тимофейкя кричал:

– Знаю, всё ето из-за Данила, он научил вас так жить, все вы одинаковы, к вам не подступись!

Андриян:

– А что, как вы – жулики, идивоты?

Доказывали друг другу как могли, уже вечером начали бороться, Марфа говорит:

– Иди разними.

– Нет, пускай учутся, оне начали, оне и докончут.

Я из окна всё смотрю: Тимофейкя каждый раз под низом. Как так? Андриян намного меньше Тимки, сухой, меньше, но раз-раз – уже наверху. Тимка полез драться – Андриян предупредил его:

– Дядя Тимофей, не лезь, я так тебя изобью, что будет позор тебе.

Он всё равно лезет. Тогда Анатолькя и Сергейкя ему сказали:

– Хватит, Тимофей, ты во всём проиграл за весь день, Андриян тебя везде победил.

Он поднялся на Анатолькю:

– Раз так, такой брат, не застаёшь [233], все сетки и лодку заберу, как хошь рыбачь!

Так и сделал. А с Андрияном до двух часов ночи просидели, Тимка всё прошшался и уговаривал, что «будем друзьями и никому не рассказывай». Сам же пошёл к тестю и давай жалобиться, а народу – что покорил Андрияна. Тесть давай выговаривать Андрияну, что «нельзя так, он тебе дядя и старше тебя, он богатый – ты бедный». Андриян скипел:

– Я вам не тятя – всё терпеть! Лицемерничают, идивотничают, издею́тся – всё терпи. Нет, етого не будет.

Тесть замолчал.

Тесть часто стал приглашать меня в гости, но я не ехал, не хотел Коле лезти на нервы. Он осенью уехал в Аляску на рыбалку, и мы собрались к тестю и к сыну в гости.

Приезжаем к Алексею, всё хорошо, Алексей рад, но чувствую, что-то не то со стороны невестки, как-то чувствуется, что мы здесь мешам. С нами был Юра, мы в етот день хорошо выпили, тесть-тёща расплакались, что нет никакой жизни от Коли, даже – Коля не стал молиться ходить в моленну и за любую помешку [234]не приходит к наставнику исправляться, а исправлятся где попало, то зятя заставит, то Немца, и всё у них коса на камень. Тёща разводит Палагею с Коляй, тесть говорит:

– Уже нажился до горьких соплей.

– Но вот вам все мои слова сбылись, а вы не верили.

Тёща уже залезла в жизнь и к Агафье, она здесь с детями, Петро в Бразилии, тёща разводит; Ольга тоже здесь с детями, Василий в Австралии, и тоже разводют [235]. Я не знаю, что она думает: все зятевья и снохи худые, а она хоро́ша.

На другой день утром голова болит, Юра спрашивает:

– Есть чем опохмелиться?

– Чичас посмотрим.

Завсяко-просто открыл бутылку у Алексея, опохмелились, сноха увидала – надулась. Алексей подходит и говорит:

– Тятя, Феня не любит, что ты хозяйничал у нас в дому.

Ого, думаю. Попросил у их фотографии на память – не дала. Вижу, что нервничат, что мы с Алексеям разговаривам. Вот тебе и любимый сын, и всё ето настроил Коля, она ему родственница по матери. Она баловала её, не знали, как выдать взамуж, и Коля выискался отдать её взамуж, сказал, что: «У нас в Уругвае есть Алексейкя Зайцав, очень порядошный парень, приезжайте, мы её выдадим за него». Как ето было – не знаю, но Коля добился своего, поетому я мешался, приказ был, чтобы меня не было на свадьбе. Алексей ишо два раза́ были у нас в гостях, и она увезла его в Аляску. На прощанья Алексей мне сказал, что:

– Мы с Феней договорились друг другу угождать.

– Вот, Алексей, ето первая твоя ошибка, я так же договаривался с твоёй матерью, но ничего не получилось.

И так оне уехали.

Тесть стал приглашать, чтобы я при́нялся [236].

– Но как? Меня не примут.

– А ты съезди к своему духовнику, покайся, и тебя примут.

– Хорошо, я съезжу.

Поехал в Бразилию в Масапе, пришёл к Василию Килину, стал просить сходить на́ дух [237], он не стал слушать, отсрамил как мог и выгнал. Но ето не по закону, он должен всё расспросить, узнать, тогда решать, а он поступил жутко как. Но слухи идут, что оне обои с женой очень пьют. Я с обидой вернулся домой, увиделись с тестям, я ему всё рассказал, он подумал и говорит:

– Хорошо бы ты покаялся на все соборы.

Я ему ответил:

– Нет проблемы.

– Ежлив ты покаешься на все соборы, нет тебе правила, останешься чистый.

– Я ето хорошо знаю, поетому соглашаюсь, и буду писать покаяние на все соборы.

– Ну, молодец.

Я селых два месяца всё ето готовил и думал, не забыл ли что-нибудь, и разослал по всем соборам, и в Уругвае отдал на каждый собор по писму.

Подходит зима, рыбы не стало, ушла вся вглубь, трудно поймать, пришлось проситься на Пальмар. Но уже всё изменилось, больше не выдают но́вы разрешение, но мне повезло, у меня старый документ, его поновили, и, пожалуйста, рыбачь. И всё изменилось, уже не называется ИНАПЕ, а ДИНАРА – Дирексион насиональ де рекурсос акуатикос [238], все чиновники сменились, стало всё чижале́, но я своёго добился по-прежнему, и всё шло как по маслу.

Приехал к нам Андрон-племянник, Степанидин сын, он приехал рыбачить, мы его приняли и поехали на Пальмар, дали ему екипаж, и он стал рыбачить один. Мы ему наказывали, как рыбачить и где рыба, он слушал со вниманием и всё исполнял, как ему сказано, и очень старался, и ловил хорошо. Карина не поехала на Пальмар за рыбой, пришлось срочно бежать в Бразилию. Мы уже слыхали, что есть скупатель, что скупает во всём Уругвае, ето Карлиньёс, он живёт пятьсот кило́метров от границы, город Санто-Анжело. Я поехал к нему, мы встретились в магазине, я ему сказал, хто я и зачем приехал, он засмеялся и говорит: