Лев Прозоров - Русская правда. Язычество – наш «золотой век»

В наше время часто говорят о «боевых секирах» и плотницких топорах. Строго говоря, это ошибка – именно рабочий инструмент назывался в древней Руси секирой, а боевое оружие – топором.

Забавная мелочь – когда В.Я. Пропп ищет в былинах отражения «классовой борьбы», он сосредотачивается на былинах про Хотена и про «бунт» Ильи Муромца против князя Владимира. Однако именно в этих сюжетах богатыри, в которых Пропп хочет видеть представителей «трудового народа», выведены как хозяева паробков, по сути – рабовладельцы…

Опять сходство с кузнецом-Сварогом. Кавказские «отголоски» культа Перуна, о которых я подробно рассказывал в книге «Кавказский рубеж» – грузинский Пиркуши и чеченский Пиръон-падишах – как раз прославились кузнечными достижениями. Первый просто покровительствовал кузнецам, а второй выковал медное небо для себя. Добавьте поверье, что молния никогда не бьет в кузницы.

Иногда «Перуновыми стрелами» считались и ископаемые острые камни-белемниты, которые современная наука считает останками подобных кальмарам морских животных, современников динозавров, вымерших вместе с ними.

Подобные земные «тезки» Пятерых Богов – а едва ли не каждый из них обладал подобными – могут показаться удивительными; однако ничего сверхъестественного в них нет. Нам привычны греческие земные тезки бессмертных Олимпийцев Дмитрий (Деметрий, от Деметры), Артем (Артемизий – от Артемиды), Денис (Дионисий – от Диониса), Аполлон и т. д. Так же обстояло дело и на Руси, и в иных славянских землях.

Более того, в очертаниях рва ученые видят сходство с конкретным цветком iris germanica, у южных славян называвшимся Перуникой.

Это говорит о том, что битвы вечевых партий представляли собой не просто вульгарный мордобой, вроде того, который вспыхивает время от времени в современных парламентах, а своеобразный коллективный «Божий суд».

С другой стороны, по некоторым сообщениям, это был не просто кусок железа, а сошник – а это уже напоминает индийские обычаи, когда судящиеся должны были лизать раскаленный сошник языком. Как, впрочем, и сколотское предание о раскаленных чаше, секире и плуге, коснувшись которых младший сын прародителя-Таргитая стал первым царем сколотов.

Подробнее вся эта история приведена в моей книге «Святослав».

Кстати, в русских сказках и бывальщинах свиньей перекидываются отнюдь не воины, но ведьмы и колдуны, что ближе к жречеству.

Как видим, роль женщины или девушки в обряде далеко не всегда бывает изначальной. Особенно это касается обрядов, связанных с магией земледелия.

Вышеупомянутый кавказский «двойник» Перуна Пиръон, как я уже говорил, выковал себе медное небо – что окончательно сближает Перуна со Сварогом, Кузнецом-Небом.

Если на то пошло – в «Сказании о Мамаевом побоище» Хорса («Гурса») наряду с Магометом и какими-то неведомыми «богами» или демонами призывает не кто иной, как… Мамай. Чем не довод для любителей потолковать о степном происхождении Божества? Вот только начинается список призываемых Мамаем «бесов» с… Перуна.

О его внешности вы, читатель, можете составить себе представление на основе картины великого русского художника Константина Васильева, по явному недоразумению носящей название «Свентовит». Однако эти кумиры перепутать довольно сложно – для начала, у Свентовита есть, что называется, особая примета – четыре головы (не говоря о таких «мелочах», как питьевой рог и лук в руках и т. д.). На картине же Васильева изображен именно Радагаст Сварожич, и никто иной – одноголовый воин в латах, с птицей на шеломе и бычьей головой на щите.

В русских поучениях против Язычества и двоеверия Сварожичем называют Огонь. В южнославянских колядках поется «Сварожичу, мой Божичу» – впрочем, в песнопении, исполняемом во время зимнего Солнцеворота, когда Солнце начинает прибывать, «рождается», поминают скорее всего именно «Солнце-царя, сына Сварогова, еже есть Даждьбог».

Пытаются прочесть это слово как имя «Святополк», и увидеть в описанных ибн Русте славянах – Моравию, а городе Джарваб или Кордаб – слово «хорват». Однако и моравы, и хорваты в X веке давно были христианами, а славяне ибн Русте сжигают мертвых и убивают во время погребального обряда их жен (точнее, себя убивают любимые жены покойника, еще и ссорящиеся за такую честь). Так что и географически, и по описанию нравов и обычаев это скорее именно Языческие восточные славяне, возможно, как и предполагал Б.А. Рыбаков, вятичи.

Впрочем, это касается не Пятибожия в целом – ведь в нем и у кельтов, и у индоариев Жрец – Бог Солнца, а, скорее, видоизменения культа собственно русов, пришедших в Киевские земли с Севера. Да и у русов задолго до 980 года священный дуб Перуна рос на острове Хортица, у порогов Днепра .

Что на самом деле не так уж удивительно. Священник рассматривался двоеверной Русью как волхв-колдун, для которого вполне естественно было общаться с духами, в том числе и со злыми. Еще в позапрошлом веке это отлично помнили. И пушкинский Балда ничуть не удивляется, услышав от хозяина-священника «обязались черти мне оброк платить до самой моей смерти». И суть не в том, что поп работника обманывает, а в том, что и работник, и автор, и, очевидно, читатели воспринимают такие, мягко говоря, неканонические взаимоотношения служителя православного культа и нечисти как что-то вполне вероятное.

Кстати, самыми отчаянными бойцами на Балтике эпохи викингов считались как раз жители славянского Волына, Юмны, Иомсбурга саг, так называемые йомсвикинги, которых скальды называют вендами, славянами. В Волыне почитался Бог Триглав, святынями которого были копья, вороной конь, а три лика имели на глазах то, что немецкие монахи приняли за золотую повязку. Уж не полукружья-подглазья ли боевой полумаски варяжского шлема, зачастую отделывавшиеся золотом, имеются в виду? А сам ТРИглав – не варяжское ли имя СТРИбога?

Разумеется, без крайностей не обошлось и тут – на одной из иллюстраций к очередным «Сказаниям Древней Руси» пишущему сии строки довелось с безмерным изумлением увидеть – под именем «Семаргла» – оснащенного крыльями… ирландского сеттера, породу собак, вряд ли известную в Древней Руси или, скажем, Скифии, не говоря уж о Триполье.

С разрешения уважаемого читателя я не стану задерживаться на попытках произвести имя Переплута от «плутать» или «переплыть». Культ леших-заплутов и водяных (в том числе и самого Морского Царя) на русском Севере дожил чуть не до XX века во всей красе, включая жертвоприношения и молитвы, а то и идолов, но не содержал ни плясок и ритуального питья, ни наименований, почитаемых Переплутом.