Н Познанский - Заговоры; Опыт исследования происхождения и развития заговорных формул

Упомянутая выше попытка приведения на деле научной классификации принадлежит Эберману. Свою работу он озаглавил - Blut-und Wundsegen in ihren Entwickelung dargestelt. В самом заглавии и выборе материала отразилась старая, известная нам классификация по болезням. Но интересно то, как далее распределил автор избранный им круг заговоров. Его труд не простой сборник, а систематическое расположение и сравнение формул по разрабатывающимся в них мотивам. В основу каждого мотива автор кладет древнейшую сохранившуюся редакцию, а потом следуют позднейшие редакции и варианты. Вот разработанные им мотивы:

1) Der zweite Merseburger Zauberspruch, 2) Jordan-Segen, 3) Drei gute Bruder, 4) Longinus-Segen, 5) Sie quellen nicht, 6) Blut und Wasser, 7) Gluckselige Wunde, 8) Sangvis mane in te, 9) Adams Blut, 10) Der Blutsegen von den drei Frauen, 11) Drei Blumen 12) Ein Baum, 13) Der ungerechte Mann.

Классификация не всегда удачно проведена. Местами допущено смешение мотивов. Смешение произошло, кажется, оттого, что исследователь не давал себе ясного отчета в том, что именно надо класть в основу различия самых мотивов. Эти м только и можно объяснить, то обстоятельство, что, напр., рядом с мерзебургским мотивом он поставил заговоры с мотивом рецепта, как особую его редакцию. Сходство в них только то, что в обоих случаях упоминается о свихе, и один мотив начинается рассказом о поездки бога, а другой - хождением Христа с апостолами. Как мы дальше увидим, мотив рецепта самостоятелен. Эберман же смешал их, с одной стороны, под влиянием сходства вступления, а с другой стороны - под влиянием старой классификации по болезням. Заговор применяется при свихе, значит, надо как-нибудь втиснуть его в ряд заговоров этого вида. Но мотив давания рецепта отнюдь не связан с лечением свиха органически. Да он так не связан и ни с какою другой болезнью. Таким образом, оказывается, что классификация по мотивам требует большой осторожности. Однако она пока является единственной найденной научной классификацией. При ней пока только и возможно проследить "типы развития заговоров", о чем заботился Ветухов. Допущенные исследователем ошибки отнюдь не умаляют самого принципа. Это судьба всякого нового начинания. Такие же ошибки встречаются и в работе Мансикка. Он также исследовал заговоры от крови и свиха и отыскивал в них ряд отдельных мотивов. В зависимости от нового материала он устанавливает и новые мотивы. Таковы, например, Die Jungfrau Maria am Brunnen, Von dem vom Himmel fallenden Wesen. Но некоторые мотивы тождественны с отмеченными Эберманом.

Каким же путем дошли до этой классификации? Мы видели, что русские ученые производили разнообразные опыты, чувствуя настоятельную потребность в научной классификации. И все таки они до нее не дошли. Классификация по мотивам родилась из классификации по болезням. Следы этого мы видели у Эбермана. Недаром все крупные собиратели заговоров отдавали предпочтение именно этой классификации. Характер болезни накладывает особый отпечаток на характер заговора, применяющегося против нее. Заговор то крови, напр., никогда нельзя смешать с заговором от бессонницы.

Таким образом, при классификации по болезням естественным путем подбирались друг к другу сходные формулы и сходные мотивы. Но чего-то еще не хватало, чтоб принцип деления перевести с названий болезней на самые формулы. Прежде всего этому препятствовало то, что с каждою болезнью связано несколько заговорных мотивов. Классификация по мотивам, как самая мелкая из известных до сих пор, не могла прийти в голову, пока у собирателей было всего по 2--3 образца на каждый мотив, а то и менее. Поэтому-то до такого деления и не доходили, а останавливались на предшествующей ступени, пока не накопился достаточный запас различных редакций и вариантов известных мотивов.

Словом, классификация по мотивам была невозможна, пока не было доступа к широкому сравнительному изучению заговоров. Этим и объясняется то обстоятельство, что ввел классификацию мотивов Эберман. Он начал работать со старой классификацией по болезням. Стал изучать заговоры от крови и свиха на всех языках немецкого корня и в этой обширной области естественно нашел более мелкие группы. Ветухов тоже занялся сравнительным изучением не только славянских, но и германских заговоров. Однако к одинаковому результату с западным ученым не пришел. Почему? Мне кажется, потому, что затерялся в громадном материале, который взялся разрабатывать. В то время как Эберман занялся методическим изучением маленького специального уголка, Ветухов прямо углубился в дебри всех врачебных заговоров (даже и не только врачебных). И, конечно, заблудился.

В качестве иллюстрации того, что такое международный мотив, я приведу классический второй мерзебургский заговор от свиха. Однако, в моих глазах, мерзебургским мотивом является не вся эпическая часть памятника, как для Эбермана, а только одна часть его, именно: ben zi bena, bluot zi bluoda *171. и только. Почему я считаю только эти слова основными, объяснится при исследовании происхождения мотива в IV главе. Формула эта бывает и распространеннее:

Bein zu bein, blut zu blut,

Ader zu ader, fleisch zu fleisch *172.

Английский вариант: bone to bone, sinew to sinew, blood to blood, flesh to flesh... *173.

Шведский: ben till ben, led till led... *174.

Датский: Jesus lagde Marv i Marv, Jesus lagde Been i Been, Jesus lagde Kiod i Kiod... *175.

Румынский: l'os a l'os, moelle a la moelle... *176.

Чешский: Maso k masu, Kost k kosti, Krev k krvi, Voda k vode... *177.

Русский: тело с телом, кость с костью, жила с жилою... *178.

Латышский: "Сустав к суставу, Косточка к косточке, Жилка к жилке" *179. Еще пример. В заговорах на сон грядущий по всей Европе распространен следующий мотив, который можно назвать "Святые на страже". Никола в заголовках, Богородица в ногах, Справа Иоанн Богослов, Слева друг Христов *180. Лица, стоящие так на страже, в различных вариантах меняются.

Польский: Matka Boska ze mna, Pan Jezus prede mna, Stroz Aniol przy mnie, Krzyz sw. na mnie *181.

Французкий: Quand je couche, je me couche au nom du bon Jesus. Quatre-z-anges sont dans n'te jit, deux a nout tete, deux a noute pies, la Sainte Croix pr'e l'mitan"... *182.

Английский: Matthew, Mark, Luke and John, 'Bless the bed that I lay on, Four angles guard my bed, Two at head and two at feet, And two to watch me while I sleep *183.

У немцев число ангелов доходит до 14: Abends wenn ich schlafen gehn, Vierzehn Engel bei mir stehn. Zwei zu meiner Rechten, Zwei zu meiner Lunken, Zwei zu meiner Haeupten, Zwei zu meiner Fussen, Zwei die mich decken, Zwei die mich wecken, Zwei die mich weisen Ins himmlische Paradeischen *184.

На основании таких-то вот общих мотивов и должно строить научную классификацию. Пока только одна она может дать надежный подбор материала для изучения заговора. Но она требует и более осторожного к себе отношения, чем другие классификации.

Магическая сила слова.

Познакомившись с тем, что такое заговор, рассмотревши его типичные формы, попытаемся теперь проследить, какими же путями развивался этот оригинальный вид народного творчества, откуда взялась та могучая сила, которую народ приписывает слову. Какой пут исследования для этого выбрать? Откуда и куда двигаться? Кажется, более удобным будет путь обратным тому, какой заговор, вероятно, прошел в своем развитии: начать с тех форм, в каких сила слова выступает во всей своей полноте, с тех случаев, когда для достижения желанного результата ничего более не надобно, кроме произнесения магической формулы. Слово здесь своею силой ни с чем не делится: ни с действием, что приходится наблюдать в других случаях, ни с пением, ни с музыкой и вообще с ритмом, что также бывает.