Сборник - Житие старца Серафима Саровской обители иеромонаха, пустынножителя и затворника. С приложением его наставлений и келейного молитвенного правила

Время послушнического искуса Прохора. Его возмужалость. Описание наружного его вида. Его душевные дары. Посвящение всего себя Богу. Вступление в монашество. Ревностнейшее прохождение подвигов. Посвящение во иеродиакона. Служение в этом сане. Любовь к нему настоятеля и старцев. Его всегдашнее воздержание. Видение в храме во время литургии в великий четверток. Пустыннические подвиги о. Серафима. Посвящение во иеромонаха. Служение в этом сане. Духовная зрелость о. Серафима для высших монашеских подвигов.

С поступления в Саровскую пустынь Прохор восемь лет провел в звании послушника. На языке иноков время это называется искусом, те. испытанием: способен ли желающий иночества вступить на путь совершеннейшей жизни. Предварительный искус поставляется необходимым условием для всякого переходящего от мира к исключительному служению Богу как приготовление для сего служения. Прохор теперь возмужал: ему было лет 25-ть слишком. Наружный вид его в это время имел заметные особенности. Он был роста высокого, около двух аршин и восьми вершков; несмотря на строгое воздержание и подвиги, лицо у него было полное, покрытое приятной белизной, нос прямой и острый, глаза светло-голубые, выразительные и проницательные, брови густые; волосы на голове светлорусые и также густые. Лицо его окаймлялось густой окладистой бородой, с которой на оконечностях уст или рта соединялись длинные, густые же усы. Сложение имел мужественное и обладал большими физическими силами. Из душевных способностей у него была счастливая память, светлое, бойкое, отчетливое воображение и в связи с ними увлекательный дар слова. Прохор, посвящая Господу все свои способности и силы, таким образом прошел уже все степени монастырского искуса и в самой жизни выразил совершенную готовность и способность к принятию монашеских обетов. В тяжких телесных и душевных испытаниях, которые посылал ему Сам Господь, душа его очистилась и сердце окрепло в благочестии. Еще на степени послушника он ревновал о строго монашеском, даже аскетическом житии, и как мы видели, предначинал оное. Настоятель пустыни твердо убедившись теперь в призвании Прохора, ходатайствовал перед духовной властью об удостоении его сана инока. С соизволения Св. Синода 13-го августа 1786 года совершено было пострижение его строителем иеромонахом Пахомием. Восприемными отцами его при сем были достопочтенные старцы Иосиф и Исаия, занимавшие после настоятеля первые места в монастырской иерархии. При пострижении ему дано новое имя Серафим (пламенный). На это имя по обычаю прошлого века, данное Прохору без его ведома и изволения, можно смотреть, как на выражение понятий о нем монастырского начальства: видели ревность Прохора к богоугодной жизни, предусматривали еще больший пламень по Боге и назвали Серафимом. В братских ведомостях за 1786 год сказано, что Серафим пострижен в монахи на вакантное место в Гороховский Николаевский монастырь, в котором и числился значительное время. Но он никогда не жил в этом монастыре и постоянное местопребывание свое имел в Саровской обители. С принятием иноческого сана значение нового имени, напоминая отцу Серафиму о чистоте и пламенном служении Богу ангелов, возвышало в нем желание с большей против прежнего ревностью служить Господу. Не принимая на себя новых подвигов инок Серафим совершал прежнее течение, которое давно уже сроднилось с его душой и жизнью. Только со стороны стало заметно всем, что он держал себя уединеннее, более погружался в свою душу, крепче предавался исполнению своих обетов и соединенных с ними честнейших обязанностей.

В том же 1786 г., [5] Этот 1786 г. точно обозначен в ставленнической грамоте о. Серафима, хранящейся в Саровской обители. в октябре, монах Серафим по ходатайству строителя Пахомия, посвящен был преосвященным Виктором, епископом Владимирским и Муромским, в сан иеродиакона. Ставленная грамота его на сей сан доныне цела между бумагами монастыря. Теперь кроме подвигов иночествования о. Серафиму прибавились новые труды по званию иеродиакона. Но и сердце его теперь возгорелось вящшею любовью к Богу. Он вполне предался новому своему, поистине уже ангельскому, служению. Со дня возведения в сан иеродиакона, он, храня чистоту души и тела, в течении шести лет и десяти месяцев почти беспрерывно находился в служении по обязанности иеродиакона. Ночи на воскресные и праздничные дни проводил все в бодрствовании и молитве, неподвижно стоя до самой литургии. По окончании же каждой Божественной службы, оставаясь еще надолго в храме он по обязанности священнодиакона приводил в порядок священную утварь и заботился о чистоте алтаря Господня. Господь Бог, видя благую ревность и усердие к подвигам, даровал отцу Серафиму силу и крепость, так что он не чувствовал почти трудов, не нуждался после них в слишком продолжительном отдыхе, был крепок здоровьем, часто забывал о пище, питье, и отходя с пути подвигов для отдыха, жалел зачем человек, подобно ангелам, не может беспрерывно служить Богу. Строитель Пахомий теперь еще более прежнего привязался сердцем к о. Серафиму. Без него старец не совершал почти ни одной службы: «когда батюшка Пахомий служил, – сказывал впоследствии сам о. Серафим, – то без меня, убогого Серафима, редко совершал службу».

Если куда выезжал из обители старец Пахомий, один или с другими старцами, по делам монастыря или только для служения, часто приглашал с собой о. Серафима. В один из таких выездов о. Серафиму случайно пришлось участвовать в погребении известнейшей инокини Александры, в мире Агафии Семеновны Мельгуновой, основательницы Дивеевской обители. Незадолго до ее блаженной кончины умер в селе Лемети помещик Соловцов, благодетель Саровской обители. На погребение его отправились старцы Пахомий и Исаия, взявши с собой о. Серафима как иеродиакона. Проезжая через Дивеево, они посетили Агафью Семеновну, и, нашедши ее в болезни весьма слабой, совершили над ней св. таинство Елеосвящения. Больная предчувствуя кончину, со слезами просила старцев не оставить дивеевских сирот ее.

Строитель Пахомий, утешая ее говорил: «Ты, матушка, ни о чем не беспокойся: благодатью Божией ты напутствована всем по долгу христианскому. При жизни своей я не оставлю сирот твоих; после же меня вот о. Серафим не оставит их».

Больная отвечала на это: «Отец мой! Я о себе не беспокоюсь: при помощи Божией я отхожу в вечность с надеждой. Но эти сироты останутся после меня в величайшей скорби, по преданности их ко мне, убогой. Поэтому-то я и молю тебя, отец мой, не оставь их во всем понеси их тяготу и немощи по заповеди Божией. Тебе известно, какая для них будет скорбь и потеря разлучиться со мной вечно».