Лариса Некрашевич - На пажити Богоматери. Монахиня Алипия

«Приходи ко мне домой».

– Но я не знаю, где вы живете?

– Голосеевский угол, – ответила матушка.

Я стала просить Марию проводить меня к матушке. Она согласилась с условием, что только покажет мне крыльцо, а сама заходить не будет. Мария показала мне крыльцо, и я пошла сама. Матушка очень приветливо меня встретила, спросила: «Кто привел?» И сама же ответила: «Муж показал, а сам убежал». В комнатке было очень чистенько, все выбелено, сама матушка чистенькая. Накормила меня борщом, угостила наливкой. Я провела у нее целый день. Приехала я в Киев на Крещение и до Пасхи матушка меня домой не отпускала. Я просилась, но она сказала:

«Здесь твой дом, здесь будешь жить, домой ехать не бла- гословляю, кричала: «Смерть! Смерть!» За меня грешную по четкам читала «Да воскреснет Бог» по 300 раз в день. Позднее сказала: «Я видела твой смерть, но вымолил тебя, враг только забрал корову и портфель». И действительно, у нас пропала корова, и украли кошелек с деньгами, а матушке враг отомстил тем, что в ее отсутствие в комнате развалил печку.

Когда матушка проходила по улице, то дети в нее бросали камнями, палками.

Перед Пасхой в церкви матушка подозвала Марию и сказала: «На Подоле молодой батюшка ей столько всего приготовил!» Мария мне передала слова матушки, но я рассмеялась. Не знала я на Подоле никакого молодого батюшки. Во время службы матушка стала громко кричать и стучать об пол палкой. После Пасхальной заутрени, когда выходили из церкви, одна женщина набросилась на Мариину сумку и с яростью начала в ней толочь крашенные яички. Дома мы отдохнули и стали приготавливать стол, чтобы разговеться. Достали помятые освященные яички, все, что у нас, было, поставили на стол. И в это время пришла к Марии ее знакомая монахиня из Флоровского монастыря и столько всего принесла нам: и тортов, и пасхи, и пирогов, и фруктов… И у нас получился богатый Пасхальный стол. После Пасхи матушка Алипия благословила меня ехать домой. Но вскоре я вер- нулась в Киев и, по молитвам матушки Алипии и по ее благословению, стала ухаживать за больным, прописалась и осталась жить в Киеве.

У меня на груди образовалась опухоль размером с куриное яйцо. Я обратилась к врачу. Мне сделали все необходимые анализы, которые показали, что опухоль необходимо срочно удалять. Мне выписали направление в больницу – срочно удалять грудь. С Марией едем к матушке. Только зашли к ней, а матушка кричит: «Не отдавай- те на смерть!» И не благословила меня идти в больницу. У матушки находились люди, и она не благословляла их садиться за стол, сама же готовила на плите мазь. Из кастрюли мазь выкипела на плиту. Матушка говорит: «Ишь, хотел всю сладость забрать, а сахару добавим, и на грудь хватит». Присутствующие поняли, что это для меня матушка готовила мазь. Я этой мазью намазала свою опухоль два или три, раза и опухоль совершенно исчезла. Прошло уже более десяти лет с того времени. У меня сохранились справки и анализы, подтверждающие, что опухоль была злокачественная.

Когда мне случалось бывать с матушкой наедине, особенно утром, то душа моя таяла от той теплоты, заботы, ласки, любви, которой она согревала нас. Сколько в ней было нежности, доброты, – это трудно передать словами, это может понять только тот, кто это сам почувствовал.

Матушка говорила: «Моих людей Господь не оставит, где-нибудь для них да найдется кусочек хлеба».

На огороде возле матушкиного домика закончили сажать картошку и сели в садике отдохнуть. Матушка сидела рядом со мной. Вышел на огород старый мудрый кот Охрим и по краю обошел вокруг огорода, останавливаясь и обнюхивая землю. Матушка обратилась ко мне:

– А ты понимаешь, что кот говорит?

– Нет, не понимаю, мне это не дано.

– А я понимаю и кота, и курицу, и всякую птицу и животное. Вот Охрим пришел и сказал, что огород хорошо посадили.

В этот год у матушки хорошо уродила картошка.

В церкви я держала в руке сложенный целлофановый пакет с цветочками. Матушка подошла, строго указала пальцем на пакет и ничего не говоря, отошла в сторону. Я поняла, что ничего лишнего в церковь приносить нельзя. А теперь чего только не изображают на пакетах: и диких зверей, и женщин в разных видах, и рекламу табачных изделий. И такие кульки несут люди в храм перед лице Божие!

Делали в домике у матушки ремонт и все узелки с крупой вынесли на двор просушить. Матушка пошла в лес. Мы с Раисой Степановной расстелили одеяло и стали из узелков высыпать для просушки пшеничную крупу, а ее жуки съели, осталась одна пыль. Раиса Степановна говорит: «Давай вынесем в лес птичкам эту крупу, а в магазине купим хорошей». Только Раиса так сказала, видим, спешит матушка из леса и издали кричит нам: «Не смей так делать, высуши, провей и сложи в мешочек, на голод будет!». Так мы и сделали, как могли, провеяли, сложили в мешочек и положили на прежнее место на полочку. После смерти матушки всю крупу отдали в село на корм курей.

Был постный день, сварили у матушки обед: кашу, картошку, но не было рыбы. Матушка громко позвала: «Рая- я-я, неси рыбу-у-у!» Примерно через часа полтора пришла Рая (жена Славика) и принесла ведро свежей рыбы.

Каждую пятницу завещала чтить как Пасху. Сама в пятницу людей не принимала, обеда не готовила и строго соблюдала пост.

Больше всех о том, чтобы у матушки был свет, заботилась, Вера Федоровна. Часто рвались провода, горели контакты, происходило замыкание. Несколько раз Вера Федоровна вызывала аварийку, чинили линию, и у матушки вновь был свет. После очередной поломки, света долго не было. Вечерело, мы уже собирались уходить домой, оставить матушку одну в темноте. Веры с нами не было. Идет матушка от колодца и зовет; «Вера-а-а! Давай свет!» И тут же включился свет.

Летом, точно не помню когда, приехали ко мне на такси Анна с Татьяной и сказали, что им позвонили и сказали, что матушка умерла и надо к ней ехать. Мы сообщили Вере, Марии, Николаю Алексеевичу, собрались и пошли к матушке. Когда пришли было уже совсем темно. Вера видела издали, что в окошке у матушки светилось, но когда мы подошли к домику, было темно и очень тихо. Мы не знали, что нам делать, стучать ли или чего-то ожидать. Сели под кустом и решили ждать до утра. Сидели долго, тихо разговаривая. Вдруг слышим чьи-то шаги, ветки под ногами хрустят. Пришел Николай Алексеевич и стал стучать в двери и в окошко, звать матушку: «Матушка, отзовитесь, вы живая, вы слышите нас!» Но никто не отзывался. В это время рядом с нами в кустах зашелестело, и какая-то птица громко трижды прокричала:

«Живо-ой!» Мы немало удивились и решили расходиться по домам с тем, что утром снова соберемся у домика узнать, что с матушкой.

Утром пораньше я пришла и увидела, к своей великой радости, матушку. Я рассказала ей, как мы ночью приходили, и звали ее, волновались. «А вам же птица сказал, что я живой». Не только домашние животные служили матушке, но и птицы небесные.