Вера Удовиченко - Стяжавшая любовь. Том 3

Но вскоре все получилось так, как говорила матушка Алипия. Наши отношения не складывались, я сомневалась, правильно ли я делаю, подходит ли мне хирург или нет, разрывалась между одним женихом и между вторым, потом окончательно забрала заявление. С летчиком отношения также не сложились… Потом, после окончания института, я поехала по распределению в Евпаторию. Там был всего один православный храм, в который я ходила. Настоятель храма отец Феодосий, которому я рассказала о своей жизни, неожиданно для меня благословил мне поступать в монастырь. Но он советовал ехать на Кавказ. Я ужаснулась такой перспективы – ехать в какие-то горы, как там жить? Я была малодуховная еще, мне было очень тяжело бороться с собой. Сомнения и сердечные скорби одолевали меня – зачем же я училась? Что, вот так пройдет моя жизнь? В чем смысл жизни? Но вместе с тем, я чувствовала, что слова той «бабушки», у которой мы были в гостях вместе с врачом, были неслучайны. К этому времени я стала убеждаться, что она Божий человек, потому что все сказанное ей – сбывалось.

У меня на родине, в Полтавской области, я общалась с моими подругами, также ищущими пути в жизни, и они говорят мне: «Давай к нам в монастырь». С Божией помощью, шаг за шагом, при особой поддержке Божией и откровениям Его, я определилась в выборе пути. Так исполнилось предсказание матушки Алипии, что я буду невестой Христовой, то есть буду состоять в иноческом чине.

Жизнь врача сложилась также по слову старицы. Он женился на своей однокурснице. Все было хорошо, у них родилось двое детей, но внезапно его посетила страшная скорбь. Его жена тяжело заболела и умерла. Позже он уехал в Канаду.

С тех пор уже прошло более двадцати лет. Я часто вспоминала слова матушки Алипии и удивлялась, насколько глубоко она видела состояние души каждого и знала по откровению Божиему жизнь человека. Приходя к ее гробу, я прошу у нее прощения за непонимание ее подвига, за осуждение. С трепетом сердечным, с надеждой, я прошу сейчас молитв угодницы Божией перед ее мощами, вспоминая ее убогую келийку, бедность и простоту, в которой она жила, те поношения, которые она терпела. И радуюсь, что Господь воздал ей за ее труды и смирение.

стречая матушку Алипию в церкви Вознесения на Демиевке, поначалу я не понимала подвига юродства во Христе, и жалела ее, как бедного немощного человека, нуждающегося в помощи.

Наступила зима, холода. Матушка Алипия в это время болела, и я перестала видеть ее в церкви. Обеспокоенная этим, я стала спрашивать прихожан где она живет. Кто-то сказал, что живет она в лесу. Это еще больше меня обеспокоило. Я дружила с одной верующей женщиной Валентиной Едемской, с которой поделилась своими размышлениями о том, что нужно этой старушке помочь: «Пошли искать ту старушку! Она, наверное, где-то живет одна, да еще и в лесу, у нее, наверное, нет родных, пошли хоть протопим ей печь, чем-нибудь поможем!»

Сыновья моей сестры, а также сын Валентины дружили, часто бегали в районе Сельхозакадемии, поэтому мы спросили у них – не знают ли они, где живет та старушка? Оказалось, что они ее очень хорошо знают, потому что видели ее домик. Так мы нашли старицу и стали часто к ней ходить. Я приходила к ней с сестрой, а также и Валентиной.

Познакомившись со старицей поближе, мы полностью убедились, что она блаженная, раба Божия, юродивая во Христе, что она прозорливая и чудотворица – знает наши мысли, наши дела, все обстоятельства, с которыми к ней идешь, знает, что происходит дома. Если о ней что-либо думали, то она тут же говорила вслух. Я это не раз чувствовала на себе, и боялась что-либо подумать о ней.

Особо ярким случаем было исцеление мужа моей сестры от гангрены. Он сильно разбил палец, и его положили в больницу. Три месяца он лежал в больнице, но нога не заживала. Началась гангрена – нога уже до колена почернела. Ему сказали, что медицина бессильна, ничего не поможет, и предлагали ампутацию. Я пришла к матушке Алипии и рассказываю, что у мужа сестры такое плохое дело. Она посидела, потом встала, ушла куда-то, отсутствовала некоторое время, видимо молилась, потом пришла и говорит:

– Нужно положить на ногу мазь.

– Матушка, у него же гангрена, что же мазь ему поможет?

– Никакой гангрены! Принесешь продукты для мази, которые я скажу, а потом три дня подождешь.

Я принесла, и матушка Алипия сказала мне, чтобы я пришла через три дня. Я пришла и забрала мазь, а в это время у мужа сестры нога уже сильно почернела, распухла, началась температура. Его как раз выписали из больницы. Врач сказал, что, не смотря на тяжелое состояние больного, нужно прервать больничный лист на три дня, а потом снова прийти в больницу. Выхода не было: либо он ампутирует ногу, либо по закону того времени держать в больнице больного дольше положенного срока было нельзя. Видимо, так было угодно Богу, чтобы именно в эти три дня приложить мазь матушки Алипии, потому что в больнице это сделать бы не разрешили. Старица рассказала как нужно мазью пользоваться, что делать и как – мы все сделали по ее благословению. Мазь была положена на три дня к больной ноге, а потом на третий день мы сняли повязку – опухоль спала, нога стала немного светлей, состояние улучшилось. И так мы смазывали мазью около трех раз – вскоре гангрены как и не бывало. Слава Богу!

Также не скрыто было от матушки Алипии, что я буду схимницей, хотя об этом я даже и не помышляла.

Мы с сестрой были у Матушки, сидели, разговаривали. И тут она называет меня: «Феозва…» Я не поняла, что она сказала – такого имени я никогда не слышала. Сижу и думаю: «Почему это она меня так называет? Меня Нина зовут…» А Матушка продолжает как бы в ответ на мои мысли: «Я тоже в Лавре схиму приняла». Только теперь я поняла – она говорила как бы о себе, а мне давала ответ. Тогда я не поняла ее. Сестра спрашивает меня:

– А чего это она так тебя назвала?

– Не знаю, может быть, просто захотелось ей так меня назвать…

Также интересен такой случай. Я ходила во Флоровский монастырь, там была певчая – Мария. Иногда она давала мне послушание – постирать дома священнические одежды.

Однажды я пришла к матушке Алипии, а она спрашивает:

– А ты батюшкам стирала?

– Нет, Матушка, я батюшкам не стирала… – ответила я, забыв поначалу о стирке из Флоровского монастыря. Но от Матушки ничего нельзя было скрыть.

– А ты стирала батюшкам? – настаивала старица, а потом добавила, испытывая меня. – Тогда и мне постирай.

Я принялась готовиться к стирке, но Матушка остановила меня: «Не нужно, сегодня праздник». В праздник она не стирала, а в этот день был какой-то праздник.