Олег Кот - Одиннадцатое августа

Однажды, где-то в 1999 году, после долгих упрашиваний, зашёл в гости к знакомой прихожанке. «На чай». Прозвал её за глаза Людмила с палкой. Была она своеобразной православной попрошайкой. Умела выпросить, умела и подать, но большую часть добычи оставляла себе. Водилось у ней много православных книг. Из-за чего я и пришёл к ней в гости. Выбрал несколько, поблагодарил и отправился домой.

Книги уже ждала моя мама, большая любительница подобной литературы. Прочитала и забыла. Настала моя очередь. Последняя из трёх книг была о схиархимандрите Троице-Сергиевой лавры Зосиме (Захарии, 1850—1936). 2 2 Старец Захария. Схиархимандрит Свято-Троице-Сергиевой Лавры. Житие, подвиги, чудеса – Сост. Губанов В. А. – М.: Паломник: Глаголы жизни, 1998. Это были неполные и отрывочные воспоминания духовных чад монаха, сестёр Екатерины и Елизаветы Висконти. Крупицы правды потрясли меня.

Один порядочный монах среди стаи озлобленных и недалёких рясоносцев до и после революции. Лавки, торг, тайные жёны, куча незаконнорожденных детей лаврских светочей – это до. А после нищета и скитания по чужим углам. Но даже такие скорби не смогли заглушить злобы братии к честному несению креста отцом Зосимы. Рождённый по плоти всегда будет гнать рождённого по духу.

Посмотрел на книги и стал собираться к Людмиле. Пора возвращать. Внезапно сильная слабость сделала ватными ноги. Лёг, взяв в руки книгу о старце Зосиме. Смотрю на него. И вдруг книга заговорила человеческим голосом: « Позволь мне дать тебе три совета».

От такого поворота дел стало не по себе. Так ведь сейчас никто не говорит. Старомодно. Подумал: «Вот и бесы книжные по мою душу заглянули». Лежу. Не знаю, как поступить. Позволить? Не позволить? Смотрю на книгу. Решился.

– Хорошо, – говорю. – Давай!

Книга вновь заговорила человеческим голосом:

– Чисто молись.

И снова после первого совета тишина. Говорю голосу: дальше.

– Не смори на женщин.

А последний показался самым странным для меня.

– Терпи поношения.

Тут от обиды за мою изнурительную болезнь и полную немощь меня словно прорвало. И пока Голос не ушёл, заявил ему горькую свою обиду на холостяцкую жизнь.

– Я жениться хочу.

Этот незапланированный вопрос нисколько не удивил истинного прозорливца.

– Господь воздвигнет тебе жену, – так же спокойно ответил мне Голос.

Позже я много раз сравнивал советы небесного старца, ставшего таким ещё при жизни и советы игумена Бориса, архимандритов: Наума, Зосимы, Амвросия и многих после них. Это небо и земля. Они не знают, что сказать. Гоняют человека на службы, изучают, подмечают, подстраивают разные ситуации, чтобы человек проявился, а толку никакого. Их советы привели к тому, что мы с мамой остались без крова. А ведь делали всё, как благословил батюшка.

Часовенка схиархимандрита Захарии на Введенском кладбище Москвы. Attribution-ShareAlike 3.0

С того момента прошло семнадцать лет. Я по-прежнему нечисто молюсь, смотрю на женщини так и не научился терпеть поношения.

В 1997 году диакон Гавриил предложил мне поехать по святым местам. Дело душеспасительное, но ехать не хотелось. Было ясно, что не зная обо мне ничего, благочинный и его зять решили меня толком изучить за неделю тряски в старом «Икарусе». Авось что-то и проявится. Всё по методикам наших благочестивых старцев.

Первым делом приехали мы в Оптину. К этому времени трудники и монахи разгребли грязь, отстроили храмы и вывезли сотни тонн мусора. Впереди песчаная дорога к понтонному мосту и раздавленные гадюки под колёсами автобусов.

Пока моя группа осматривала храмы, спустился в подвал, где монахи открыли большую книжную лавку. Здороваюсь и не разглядывая книги, спрашиваю монаха-продавца «Поучения Силуана Афонского» с полными комментариями Сахарова. У меня три одинаковых благословения монахов-духовников на покупку и постоянное чтение этой книги. Причём я его не просил. Мне его дали. А раз дали, духовное чадо должно его исполнить. Помню, тогда очень удивился, что не сговариваясь, независимо друг от друга, три совершенно разных священника дали мне одинаковое благословение.

Услышав, что просит заезжий профан в духовной жизни, берёт великолепно изданную книгу и швыряет её мне. Именно швыряет, а не даёт. В глазах просветлённого застыла такая презрительная порция ненависти, что от неожиданности я застыл. Спрашиваю, сколько? Плачу, книгу под мышку и бегом наверх. Эта ненависть так и осталась на книге. Терпел я её, терпел и в итоге подарил прихожанке нашего храма. Она очень хотела иметь у себя дома поучения старца Силуана. Моё первое знакомство с Оптиной.

Посетив все храмы, незаметно приблизили время обеда. Диакон привычно ведёт нас в трапезную для мирян. Пришли. Очередь. От усталости суточного переезда есть не хочется. Наконец разрешают зайти и нашей большой группе. Проходим на второй этаж за столы. Молитва, благословение, обедайте. На белых скатертях домашний творог, сметана, ещё что-то и маслины. Не просто маслины, а огромные чёрные маслины. Много. Полная миска роскошных и уже подзабытых мною маслин стоит передо мной. Как я давно их не ел! Аппетит появился мгновенно. Беру ложку и от жадности кладу себе полную тарелочку маслин.

Преподобный Силуан Афонский. Фото 30-e годы XX века. Public Domain.

Монах читает поучения. Чьи, то мне неведомо. Не до поучений. Маслины так и трещат у меня за ушами. Ем, ем. Как вкусно! Наслаждение, а не еда – маслины с чёрным хлебом. Но вот чтец прочитал главу и нас поднимают из-за столов. Меня как по губам ударили. Тарелка с маслинами осталась почти нетронутой. Только ведь начали трапезу и уже подъём. В армии и то время больше давали. Вновь молитва. Спускаемся вниз. Несолоно хлебавши, стою на солнцепёке.

После водных процедур уже по-настоящему хочется есть, а до ужина далеко. Иду со всеми в храм, где покоится преподобный Амвросий. Наклоняюсь перед его ракой и жалуюсь: не наелся, так хотелось маслин, забрали прямо изо рта!

После вечерней ужин. Нас вновь заводят на второй этаж. Молитва, благословение. Садимся. Рядом со мной вновь полное блюдо маслин. Наши на них не смотрят. Ищут на столе что посытнее. Теперь беру только ложку маслин. Всё равно сейчас выгонят. Здесь есть не дают, только дразнят! Ложку съел быстро, чтец ещё читает. Осторожно беру ещё. Ложку. Съел. Беру ещё одну. Наконец понял: маслинный голод остался в прошлом. Оглянулся на чтеца. Тот почему-то начал читать новую главу всё тех же поучений.