Сергей Иванов - БЛАЖЕННЫЕ ПОХАБЫ

Важное отличие «пьяницы» от тавеннисиотской юродивой в том, что она словно уже вышла из кухни во двор монастыря: тихопомешанную кухарку можно не замечать, ибо она скрыта от глаз, и не обязательно обижать, ибо она не виновата в своём безумии [CXV] [CXV] В сирийском варианте рассказа, стоящем на полпути между версией Палладия и легендой о лжепьянице, монахиня прикидывается безумной, но при этом валяется во дворе обители, возле уборных, «будто заснула спьяну» См.: Holy Women of the Syrian Orient / Ed. S. P. Brock and S. Ashbrook Harvey. Berkeley, 1987, p. 143-145. , – здесь же скандальность ситуации многократно увеличивается. «Пьяница» не позволяет не замечать себя, она ставит окружающих перед выбором: с ней «надо что-то делать».

Так в агиографию вводится мотив юродской провокации против мира.

История о тавеннисиотской монахине была создана первоначально на сирийском или греческом языках [CXVI] [CXVI] Дошедший до нас сирийский вариант палладиева рассказа является переводом с греческого, см.: Dragnet R. Les formes syriaques de la matiere de l'Histoire Lausiaque. V. I. [CSCO, 390J. Louvain, 1978, p. 60*. Выражаю благодарность С. Броку за помощь в работе с сирийскими текстами. , хотя повествует о египетском монастыре. Если и существовал какой-то коптский вариант, он до нас не дошёл. Но сначала рассказ был переведен на латынь. В нём всё совпадает с греческой версией, за одним маленьким исключением: юродивая обретает имя, отсутствующее в оригинале, – Исидора [CXVII] [CXVII] AASS Maii. V. I. Bruxelles, 1968, p. 49-50. Позднее имя Исидора вернулось и в греческую традицию. Филарет Черниговский (см.: Жития святых подвижниц Восточной церкви. СПб., 1871, с. 72) утверждает, что юродивую звали по-коптски Варанкис, но источник этого утверждения, перекочевавшего на страницы многих исследований, неизвестен. Такого имени не существовало ни в коптском, ни в эфиопском языках [см.: Кекелидзе К. С. Эпизод из начальной истории египетского монашества // Он же. Этюды по истории древнегрузинской литературы. Т. 7. Тбилиси, 1961 (далее: Кекелидзе. Эпизод), с. 82]. . Безмолвный упрёк миру, весь пафос коего заключался в его бессловесности, вдруг «прорезался» звуком – звучанием имени, изначально отсутствовавшего и у «пьяницы», и у тавеннисиотской монахини. Любопытно, что имя Исидора не удержалось в дальнейших версиях, где юродивую уже зовут Онисима (ВНО, 814- 816). В нашем распоряжении имеется несколько позднейших вариантов этой истории: сирийский, каршунский (т. е. арабоязычный, но записанный сирийской графикой), арабский, эфиопский и древнегрузинский [CXVIII] [CXVIII] Взаимоотношения разноязычных версий (кроме эфиопской) исследованы в диссертации: Цакадзе Н. П. Сирийская, арабская и грузинская версии «Жития св. Нисимы». Автореф. дисс. Тбилиси, 1975 (далее: Цакадзе. Сирийская). Слово sale добавлено к имени Онисимы в одной из грузинских рукописей её жития. Видимо, это сращивание версий произошло в VI в. в Палестине (Van Esbroek Μ. La legende georgienne de l'Ascete Nisime // Revue des etudes georgiennes et caucasiennes. V. 1. 1985, p. 117, 124). . Онисима была царицей, она отреклась от своего богатства и ушла из дому.

Будучи совсем голою … она дошла до того места , куда вывозили из города всякие нечистоты . Здесь она собрала старые тряпки , прикрыла наготу свою и сказала: « Не останусь я в таком месте , где могут знать меня … притворюсь глупою и сумасшедшею , чтобы оскорбляли меня люди , потерплю поношения и побои и всё это сделаю добровольно » [CXIX] [CXIX] Кекелидзе. Эпизод, с. 93-94. .

Онисима провела сорок лет в пустыне, а потом решила поступить в монастырь, говоря себе так:

« Буду , как странная . Сестры станут презирать меня … и настоятельница будет наказывать меня , и я буду терпеть это от тех , кто моложе меня . И … сносить обличения из-за любви к Христу … И когда я буду поститься , станут говорить: « Она обжора », и я буду воздерживаться от вина , а станут говорить , будто я пила в праздник . Я буду служить , а меня будут считать ленивой ».

Онисима пришла в обитель, которая в сирийской версии названа Седрарум, а в грузинской – Бантасин [CXX] [CXX] По мнению Кекелидзе, название «Бантасин» – это форма передачи имени «Табенниси» (см.: Кекелидзе. Эпизод, с. 82- 84). Название «Бантасин» встречается ещё только в арабской версии жития (см.: Цакадзе. Сирийская, с. 26). . Она не отвечала ни на какие расспросы, даже «не захотела идти, так что пришлось её заставлять силой» [CXXI] [CXXI] Кекелидзе. Эпизод, с. 95. .

[ Её посадили на три цепи ,] а она притворялась безумною … сёстры пытались вымыть ей ноги , а она не давалась и … разорвала одежду сестёр … И каждый день она , меся тесто , била ногой и кричала; бывало иногда , что она брала тесто и бросала на землю , прикидываясь сумасшедшею , сёстры же били её и волочили по земле , чему она радовалась внутри себя … День за днём она носила кружку воды и выходила дать попить странникам у дороги , и день за днём она разбивала кружку во дворе монастыря , словно обуянная демоном … Но трижды в год то место , куда сёстры ходили по нужде , было тщательно вымыто её руками .

Конец истории целиком совпадает с легендой о тавеннисиотской юродивой: через сорок лет Бог послал праведника, авву анахоретов (эфиопская версия называет авву Даниилом [CXXII] [CXXII] The Book of the Saints of the Ethiopian Church / Ed. E. A Wams Budge. V. 3. Cambridge, 1928, p. 877. , тем самым окончательно связывая воедино истории о «пьянице» и об Онисиме-Исидоре, имя которой по-эфиопски звучит как 'Arsima). Святая не просто отказывалась предстать перед аввой, но яростно отбивалась, а сёстры с побоями притащили юродивую к праведнику, который узнал её по «короне» и поклонился ей. Далее следует уже знакомая нам сцена изумления и раскаяния монахинь. Через десять дней Онисима бежит из монастыря [27] [27] Lewis A. S. Select Narratives of Holy Women (Studia Sinaitica IX). London, 1900, p. 62-69; ср. грузинскую версию: Кекелидзе. Эпизод, с. 78-80. Житийные сюжеты не только кочевали, но и обменивались мотивами и даже отдельными полюбившимися фразами. Например, в житии Мартиниана (BHG, 1177-1180) есть эпизод, явно списанный с какой-то легенды о «тайных слугах» (ср. с. 51-53): святой велит доложить о своём появлении епископу, слуги передают его слова, но добавляют, что этот человек «напоминает безумца» (άφρονι έοικώς). Епископ же отвечает словно цитатой из Питирума: «Это вы – безумцы» (ύμ ε ις έστε άφρονες) (Menologii anonymi Byzantini saeculi X / Ed. B. Latysev. Fasc. 1. Petrolopi, 1911 (далее: Menologii), p. 65). Эта аллюзия тем более любопытна, что св. Мартиниан ни разу не прикидывается безумцем. .

Тут, как мы видим, от внешнего смирения не остаётся и следа: гремящие цепи, разорванные одежды, разбитая кружка, драки, буйство – все свидетельствует о том, что провокация юродивого против мира на глазах превращается в агрессию. Из добродетелей остаётся… ну, что ж, пожалуй, лишь вымытая уборная – то самое презренное место (именно возле уборной валяется на земле безымянная «пьяница»), которое, как и кухня, продолжает служить знаком юродивого.