С. А. Иванов - Блаженные похабы

Уже известный нам мотив «тайных слуг Господа» (см. выше, с. 51 ел.) также встречается в исламе: согласно мусульманской легенде, праведник Абдалвахид ибн–Зеид спросил мудрого безумца, кто будет его, ибн–Зеида, соседом в раю, и оказалось, что в этой роли окажется сумасшедшая Мимуна из Куфа. Когда ибн–Зеид пришел посмотреть на нее, то увидел, что она пасет стадо, где овцы мирно соседствуют с волками [845] Dermengham Е. Vies des saints musulmans. Paris, 1981, p. 243. .

Насколько мусульманам была известна основная юродская агиография, сказать трудно. Во всяком случае, святые Ахмад б. Хидружа или ас–Сулами (X‑XI вв.) скрывают свою святость, по замечанию Р. Хартмана, с той же целью, что и Исидора или Феофил с Марией [846] Harlmann R. As‑Sulami’s Risalat al‑Malamatiya // Der Islam. Bd. 8. 1918, S. 198. . О двух «мимах» из Амиды, описанных Иоанном Эфесским (см. с. 96), упоминает и другой знаток ислама — М. Моле. По его мнению, в этой истории в эмбриональном виде выражена суфийская концепция невидимой иерархии друзей Бога; сирийская идея об унижении (shitutha) как форме избранничества [847] Ср.: Mole M. Les mystiques musulmans. Paris, 1965, p. 10—12. .

Наиболее полное воплощение данная концепция нашла в исламском мистицизме — суфизме.

Подобно Симеону Новому Богослову, мусульманский мистик обращался к Богу с излияниями страстной, почти физической любви, которая сводила его с ума [848] Ibid., p. 41— 43. . Именно это безумие страсти и не позволяет ему оставаться в рамках «обычного» благочестия. Так, суфий Лукман ал–Сарахши был сперва образованным и благочестивым человеком, но затем попросил Бога «освободить его от разума» [849] Nicholson R. Studies in Islamic Mysticism. Cambridge, 1921, p. 6. . Аллах внял его просьбе и освободил Лукмана от подчинения земным законам. Это освобождение приводит «святых дураков» или «умных безумцев» ('uqala’u-1–majanm) к богоборчеству и богохульству. «Такие слова, — пишет персидский поэт XIII в. Фарид ал–Дин–Атгар об оскорблениях в адрес Бога со стороны мистиков, — были бы ужасны из уст разумного человека, но от сумасшедшего и влюбленного они приемлемы» [850] Ritter H. Muslim Mystics Strife with God // Oriens. V. 5. 1952, № l, p. 8—12. . Впрочем, как мы помним на примере православия, собственно юродство начинается лишь тогда, когда мистик выходит в мир.

Уже самый ранний теоретик суфизма Мухаммед б. Али ал–Термези (умер в 907 г.) разделяет друзей Бога на две категории и к высшей относит тех, кто принимает осуждение— malama [851] Wensinck A. J. N ew Data Concerning Syriac Mystic Literature. Amsterdam, 1923, p. 16—19. . Историк суфизма Ибн ал–Джавзи (XII в.) описал девятнадцать «умных безумцев» древнейшей эпохи. В основном это были бродяги, жившие в городах Ирака, Сирии и Палестины. По сравнению с византийскими юродивыми суфийские псевдобезумцы уделяют гораздо меньше внимания скрыванию своей святости и гораздо больше — мистическому общению с Богом [852] Dols M. W. M ajnun: The Madman in Medieval Islamic Society. Oxford, 1992, p. 376—379. .

Наиболее зримым образом «юродствование» представлено в мусульманской концепции «маламатийа» [853] Mole M. Les mystiques musulmans, p. 10—12. . Слово «маламати» значит «достойный поношения». Сторонники этой доктрины доводили до логического предела принцип суфизма «Стань ненавистен, ищи унижения» [854] Goldziher I. Le dogme et le loi de Г Islam. Paris, 1920, p. 140. . Само учение разработали теологи Абу Салих б. Ахмад ал–Кассар (умер в 884 г.) и Абу Йазид Тайфур ал–Бистами (умер в 874 г.). Расскажем о втором из них один весьма характерный эпизод: когда некий аскет спросил его, какого еще совершенства можно достигнуть после тридцати лет поста и молитвы, Абу Йазид посоветовал ему сбрить волосы и бороду, одеться в войлок, взвалить на спину мешок орехов и пойти на базар, а еще лучше в квартал, где его знают, и пообещать юношам по ореху за каждый удар, который они на него обрушат. Аскет не решился подвергнуть себя такому испытанию [855] Nicholson R. The Tadhkiratu Γ–Awliya of Shaykh Faridu’ d‑Din Attar. V. 1. London, 1905, p. 146. .

«Маламатийа» стало лозунгом многих бродячих дервишей, которые стремились воплотить на практике суфийские принципы [856] ТримингэмДж. С. Суфийские ордены в исламе. М., 1989, с. 275. . Если исламские улемы (законники) настаивали на «объективном» характере мусульманских установлений, то дервиши считали себя свободными от всех земных правил. «Маламати не должен заботиться о соблюдении законов морали… Жизнеописания святых показывают, что они стоят выше любого морального кодекса» [857] Там же, с. 132. .

Вопрос о сходстве «маламати» с юродивым ставится во многих исследованиях [858] Das Meer, S. 166; Bausani A. Note sul «Pazzo sacro» nell’ Islam // Studi e materiali di storia della religioni. V. 29. 1958, p. 99; Brunei R. Le monachisme errant dans l’lslam. Paris, 1955, p. 165; Dols M. W. M ajnun, p. 366—422. . Будь то генетически или типологически, но они и в самом деле очень близки. Вот пример из творчества Фарид ал–Дин Аттара: один праведник получил от Бога приказание идти в таверну, ибо там он найдет истинного друга Божьего. Таковым оказался старик, который всю жизнь носил вино для кабака, но ни разу не выпил ни капли. То, что он святой, обнаружилось сразу после его смерти [859] Das Meer, S. 287. . Если эта притча — пример простодушного юродства, лишь имитирующего грех, то у того же Аттара можно найти и кощунственные мотивы: например, один дервиш грозит Богу: «Я возьму палку и перебью все светильники в Твоей мечети» [860] Riller H. Muslim Mystics Strife with God, p. 13. . А «Божий дурак» (muwallah) Али ал–Курди (XIII в.) кидался яблоками в мечети Дамаска [861] Dols M. W. M ajnun, p. 403. , точно так же, как когда‑то Симеон — орехами в церкви Эмеса (см. с. 114—115).

«Юродские» опыты исламского мистицизма обобщены Ибн ал–Араби (умер в 1240 г.) в его трактате «Ал–Футухат ал–Маккийа», но наиболее рельефно близость «маламати» с юродивым видна в персидском сочинении XI в. «Кашф аль–Махджун», написанном Али б. Усман ал–Худжвири [862] The Kashf al‑Mahjub. The Old Persian Treaties on Sufism / Ed. R. Nicholson. London, 1976 (далее в главе ссылки на эту работу даются в тексте). . Согласно этому трактату, «обвинения со стороны людей — это пища друзей Бога, залог Божьего одобрения» (63). «Маламати» — это «тот, кто сознательно напрашивается на осуждение, совершая по отношению к людям нечто провокационное» (64). Например, Абу Йазид, которого при входе в Куфу встречала толпа, взял каравай и начал есть, хотя был пост (65). Впрочем, согласно Али б. Усману, подобные подвиги относятся к прошлому: «В те времена нужно было совершить нечто предосудительное или из ряда вон выходящее, чтобы напроситься на поношение. Однако в наше время тому, кто жаждет осуждения, стоит лишь чуть увеличить продолжительность молитвы… как тут же все назовут его лицемером и ханжой» (65).

Видимо, как и в православии, в исламе столь скандальная аскеза сталкивалась со все возраставшим сопротивлением. Любопытно, что в процитированном отрывке автор одновременно осуждает и людей за их излишний скептицизм, и самих «маламати» — за чрезмерный эпатаж. Но если первая мысль выражена весьма осторожно, то вторая получает дальнейшее развитие: