С. А. Иванов - Блаженные похабы

Кто оставляет почву закона и совершает проступок против религии, говоря при этом, будто он следует правилу маламатийа, — тот повинен в явном пренебрежении приличиями, в безнравственности и распущенности. Многие теперь ищут себе известности таким способом, забывая, что аскет сначала должен завоевать известность, а уж потом может намеренно вести себя вызывающе, дабы люди отвергли его. В противном случае все его попытки вызвать к себе неприязнь оказываются не более чем предлогом для снискания известности (65).

Следует признать, что, при значительном сходстве мотивов, ислам гораздо четче формулировал те проблемы, которые возникали в связи с юродством.

Существует опасность совершить такое деяние, за которое люди осудят праведника и тем самым впадут во грех. Поэтому следует делать то, что формально не является ни великим грехом (kabira), ни мелкой пакостью (saghira), но чтобы люди тем не менее отвергли тебя (66—67)…

По–моему, ища осуждения, человек выставляет себя напоказ, а это — чистой воды неискренность… Дервиш вообще никогда не должен думать о мнении человечества… Однажды я сказал одному маламати из Трансоксианы [863] Dols M. W. M ajnun, p. 387. : «Брат, какова цель твоих безнравственных деяний?» Он ответил: «Чтобы люди по сравнению со мною выглядели ничтожными» (67).

Автору этот ответ представляется неудовлетворительным: по его мнению, аскет не должен смотреть на себя со стороны. Впрочем, он готов признать унижение одной из форм умерщвления плоти:

Ибрахим б. Адхам говорил, что он был счастлив, когда плыл на корабле, где никто его не знал: «Мои волосы были длинны и мой облик был таков, что все люди на судне издевались и смеялись надо мной. Среди них был один шут, который постоянно подходил и дергал меня за волосы и вырывал их… Моя радость достигла высшей точки в тот миг, когда шут помочился на меня» (68).

«Маламатийа» — это вид аскезы, который сущестовал в разных областях распространения ислама. Например, аш–Шудзи (XII в.) был судьей в Севилье, а потом, бросив все, ушел в Магриб, где прикидывался безумцем [864] Эта область была «питательной средой для экстатической религиозности и корпоративно–религиозной жизни» (Taschner F. Beitrage zur Geschichte des Achis in Anatolien // Islamica. V. 4. 1929, S. 14). , И все же центром зарождения «маламатийа» признают иранский город Нишапур [865] Meier F. Рец. на: Abu’l‑Ila Afifi. Al‑malamatiyya. Kairo, 1945 // Oriens. V. I. 1948, p. 373—375. . Персидский ислам вообще характеризовался большим индивидуализмом и неприятием мусульманской ортодоксии [866] Тримингэм Дж. С. Суфийские ордены в исламе, с. 51. Русский купец XVII в. Федор Котов описал иранских «юродивых» весьма похожими на «похабов», см.: Хождение купца Федора Котова в Персию. М., 1958, с. 47. . В Индии, где распространился персидский суфизм, концепция «маламатийа» также пользовалась популярностью среди дервишей. Так, Лал Шахбазия (ум. в 1324 г.) вел разгульный образ жизни, никогда не молился и постоянно пьянствовал (его почитатели утверждали, что вино, касаясь его губ, превращается в воду); Муса Шахи Сухаг одевался женщиной и водил компанию с евнухами–плясунами (но во время засухи оказалось, что только он может вымолить дождь) [867] Rastogi Т. С. Islamic Mysticism Sufism. New Dehli, 1982, p. 27—28. ; известный поэт Кабир (1425—1505 гг.), желая снискать себе поношение, прикидывался пьяным и шатался по улицам в обнимку с блудницей [868] Rizvi S. A. A. A History of Sufism in India. V. 1. New Dehli, 1978, p. 379. и т. д.

Теолог Сафи д–Дин писал, что «святой безумец» часто ходит голым, потому что он избавился от всякой чувственности и стал подобен Адаму в раю — этот мотив также очень хорошо известен византийскому юродству, но в исламе, в отличие от христианства, отсутствовала концепция первородного греха, так что достичь адамова бесстрастия мусульманину было в принципе легче [869] Dols M. W. M ajnun, p. 407—498. . Видимо, эта легкость и избавляла исламского «святого» от того надрыва, которым неизбежно отмечена фигура его христианского собрата.

И все‑таки «маламати» держались в каких‑то рамках: например, исполняли главные религиозные обряды. Между тем многие дервиши в своем стремлении к отверженности шли абсолютно на все. Таких называли «каланда- ри». Теоретически между течениями «маламатийа» и «ка- ландарийа» не было никакой разницы, однако знатоки суфизма признавали первое и осуждали второе. По словам ас–Сухраварди (1097—1168 гг.), «маламати стремится скрывать свой образ жизни, в то время как каландари ищет повода разрушить установленные обычаи» [870] Тримингэм Дж. С. Суфийские ордены в исламе, с. 276—277. .

«Каландари» жили милостыней, не участвовали в отправлении культов, брились наголо и носили одежду вызывающего вида; на половые органы они надевали железные кольца (ср. с. 236—237). «Каландари» утверждали, будто им все дозволено. Их поведение имело столь антисоциальный характер, что светские власти часто запрещали «каландарийа». В этом течении исследователи отмечают влияние индийской аскетической традиции [871] Yazici Т. Kalandariyya// Encyclopedic de l’lslam. V. 4. Paris, 1978, col. 493—495; ТримингэмДж. С. Суфийские ордены в исламе, с. 43, 87; Mujeed М. The Indian Muslims. London, 1967, p. 303 etc. , и характерно, что западному исламу движение «каландарийа» мало известно.

Чем ближе к концу средневековья, тем более дикие формы принимало исламское «юродство». В XV в. посетивший Египет Перо Тафур писал о людях, «которые бреют головы… и выглядят как сумасшедшие. Говорят, что они делают это из святости… Некоторые носят рога, другие вымазываются в меду и перьях, с третьих свешиваются светильники… Мавры выказывают им большое почтение» [872] Tafur Pero. Travels and Adventures, 1435—1439 / Transl. M. Letter. London, 1926, p. 71—72. . В османский период количество свидетельств подобного рода резко возрастает: египетский судья Абд ал–Веххеб–аш–Шарани (t 1565 г.) составил сборник биографий знеменитых «юродивых». Его герои пьют вино, курят гашиш, целуют женщин и мальчиков и даже богохульствуют — и все ради победы над лицемерием. Впрочем, сам аш–Шарани призывает восхищаться их святостью, но не следовать их примеру [873] Winter M. Society and Religion in Early Ottoman Egypt. New Brunswick, 1982, p. 113—116. . В XV в. мусульманские «юродивые» появились в недавно завоеванном Константинополе, как бы символически заместив юродивых настоящих [874] Ср.: Raslogi Т. C. Islamic Mysticism Sufism, p. 56. .

Особого размаха это явление достигло позднее: Лев Африканский, Проспер Альпин, Эдуард Лейн и другие путешественники с изумлением и ужасом описывают, как «вали» творят любые непотребства, вплоть до того, что беспрепятственно насилуют женщин [875] Dols M. W. M ajnun, p. 413—415. .

Традиция бродячих дервишей, или факиров (семантическое развитие данного слова в европейских языках весьма характерно), просуществовала в Османской империи по крайней мере до XIX в. Один турецкий вельможа жаловался европейскому путешественнику: