Венделин Кнох - Бог в поисках человека

Традиция, которую Конгар точно очерчивает в ее становлении и постижении и объясняет, опираясь на традицию Писания и отцов Церкви, вплетаясь в дебаты Нового времени, обнаруживает себя – именно за счет привлечения пневматологического элемента – в качестве непреложного источника углубленного понимания Писания. В этой связи Конгар, во-первых, снова и снова подчеркивает, что «пневматология остается {302} постоянно связанной с христологией и не может быть от нее отделена» [884]. Но это означает, что и, наоборот, «Дух есть Тот, кто позволяет выразить Слово вовне, он заботится о будущем Христа в ходе истории. Он несет истину, полученную от Слова, в будущее и открывает ее для грядущих времен» [885]. Именно такая перспектива рассмотрения заставляет Конгара усиленно разрабатывать именно «футурологическое и эсхатологическое измерение Духа» [886]. Так что, в конечном итоге, углубленные размышления о «традиции», открывающейся действию Духа позволяют Конгару усмотреть то обстоятельство, что c анализом traditio apostolica/ecclesiastica «сцеплен» существенный раздел богословской рефлексии. Конгар сам цитировал Карла Ранера. И в самом деле, в самостоятельной огранке [нашей проблемы] обращение к этому выдающемуся немецкому богослову позволяет указать, как в размышлении о «традиции» обогащают друг друга импульсы, исходящие от II Ватикаканского Собора, и богословская рефлексия.

Карл Ранер ( Karl Rahner ) SJ (1904–1984) [887]в своих обширных и тематически разнообразных трудах отводит «традиции» весьма существенное место [888]. Путь к содержательному наполнению и оценке традиции открывает его христология . Откровение Бога о Себе в Иисусе Христе как «абсолютном спасителе» обращено к человеку как своему адресату и для человека совершенно. Карл Ранер пишет: «Это событие спасения […] именуется Иисус Христос, Сын Божий, Божие Слово, которое пребывало среди нас во плоти, будучи поистине человеком как и мы, рожденным и умершим как и мы [рождаемся и умираем]. Эта действительность желает передать себя дальше» [889]. Традиция, чуждая всякой абстракции, есть Он, Иисус Христос. И поскольку его «предание о Себе» тождественно конкретной действительности Его жизни, она должна {303} быть передана дальше в слове, в слове раскрывающейся любви и бытия друг для друга. Как таковая «устная традиция она – абсолютно нормативна и неизменно остается эсхатологической традицией» [890]. Поэтому она также не может быть вверена чему-то единичному и случайному; она – выражение общности жизни и пути, она есть церковь в своем истоке . «Церковь как апостольская Церковь первого поколения, самих апостолов, есть не что иное как действительно услышанная и воспринятая Traditio Иисуса Христа, обращенная к людям. И эта Церковь, само собой разумеется, есть нормативная величина для всех грядущих времен» [891]. От Иисуса Христа традиция, осуществляемая в церковной общине, ведет в будущее. «Церковь апостолов […] есть именно то, что передается по традиции дальше» [892]. Ее ощутимая конкретность – это Св. Писание. «В нем апостольская Церковь себя истолковывает для будущих времен» [893]. Как событие и способ существования традиции Писание постоянно отсылает к живой традиции, «живому существованию Церкви» [894].

Из того, что есть традиция, вырастает задача отграничения и отделения неистинного. В отношении Св. Писания это означает, что оно, как «слово Божие», является достаточным и задает норму (как norma normans non normata – норма нормирующая не нормируемая). Но оно таково как некая критическая инстанция, обладающая собственной властью, исходя из которой можно выносить суждение о проповеди Церкви и, тем самым, о ней самой. Вместе с присутствием Христа в Церкви с необходимостью обеспечена и ее верность одному Евангелию. Писание – объективация Откровения – как Книга первоначальной Церкви само причастно событию Откровения. И как таковая книга Церкви оно остается в Церковь интегрированным, но в церковной проповеди заставляет звучать vox viva evangelii (живой голос Евангелия). Существует авторитетное свидетельство о Священном Писании и авторитетное его истолкование посредством живого слова Церкви, и его учительный авторитет. […] И это свидетельство о Писании само по себе и его авторитетное истолкование никогда не могут быть замещены самим Писанием» [895]. – Здесь высказывания и аргументы Карла Ранера разделяются на те тематические поля, которые надлежит прорабатывать, размышляя о traditio , что и демонстрирует вся глава С.

{304} Тем не менее следует прямо упомянуть еще об одном аспекте, который был для Карла Ранера в его размышлениях о traditio чрезвычайно важен. Понимание Писания Карлом Ранером постоянно вовлекает в свой круг человека, обращаясь к которому Бог сообщает о Себе [896]. И поскольку это сообщение – совершившееся в своей полноте в Иисусе Христе – есть средоточие традиции, которое Церковь, как «тело Христово», передает дальше, и именно как Церковь, которая сама как ecclesia apostolica есть эта traditio , традиция остается живым событием сообщения, которое совершается между открывающим Себя Богом и человеком. – Бог встречается с человеком, который посредством своего «сверхъестественного экзистенциала» открывает себя самооткровению Божию как бездонной тайне в сердцевине своего сердца (ср. Лк 24, 32). Откровение, как Божественное сообщение о Себе, есть Евангелие, которое – засвидетельствованное в Писании – как слово Божие должно снова и снова быть действенно выражено в слове . Тем самым, событие традиции раскрывается как служение спасению. Это служение должно быть исполнено Церковью. Она – носитель откровения, в котором и посредством которого постоянная актуализация опыта самоотдачи Бога в Иисусе Христа – как предания Отцом Сына миру – превращается для верующих в собственный опыт спасения. Несмотря на неизбежную относительность и функциональность [своей деятельности] Церковь, тем самым, берет на себя сакраментально-посредническую Божественную задачу: она раскрывает для человека событие благовестия как ему адресованное сообщение от Бога Себе и одновременно освобождает его для жизни последователя [Божия] (как traditio всякий раз своего в единое Божие). «Традиция имеет поэтому не только Божественное начало; она совершается там, где Иисус Христос – всегда присутствующий в опосредующей непосредственности Церкви – возвещается как спасение и где эта Благая Весть, подлинно сохраненная в Священном Писании, достигает человека, а тот, как член Церкви, строит свою жизнь в мире как свидетель этого присутствия Христа в ней Христа» [897].

Истина Евангелия, исполнение возвещения Бога о Себе в Иисусе Христе, принимается как таковая только там, где она подтверждается в качестве традиции сообщества верующих, Церкви Христовой, {305}, где ее ценностные притязания воспринимаются в этом опосредовании, восходящем к истоку. Как истина, ставшая предметом веры, она, тем самым, находит подтверждение в современной Церкви на основании стойкости веры и компетентности (как дара Духа). Поэтому консенсус, верифицируемый посредством учительского служения Церкви в осуществлении «догматизации», есть в сущности также обеспечение ценностных притязаний истины. Традиция, как предание веры, есть, вместе с тем, передача этого консенсуса, который отделяет [Церковь] от тех, кто этому консенсусу непричастны. Традиция есть, там самым, отделение от ереси, от изложения «истины» теми, кто отделил себя от общецерковного консенсуса. Здесь большинство не рассматривается как некая волюнтаристская величина, ведь истина не была «изготовлена» человеческими руками; но там, где большинство может быть уверенно в присутствии в основании консенсуса Св. Духа, – а здесь речь идет о фундаменте Церкви! – она признает, что соответствующие притязания на значимость обоснованы не авторитетом какой-то численной величины, но действием этого присутствующего в Церкви Духа. Этот Дух легитимирует данный им Церкви авторитет и заодно определенное в своих границах обязательное правило веры ( regula fidei ). Традиция, как традиция веры, неразрывно связана с Церковью; тем самым, – в отношении совершающегося в Церкви и посредством Церкви всегда действенного благовестия – она опирается на церковное учительство и богословие, каждое из которых осуществляет свое служение на свой манер. «Учительству Церкви присуща компетенция утвердительной фиксации истины, так что при этом оно в такой же мере опирается на богословски опосредованное понимание Писания и традиции, как и на имеющийся консенсус относительно в вере Церкви» [898].