Франсуа Брюн - Расслышать умерших

Поэтому я придаю очень большое значение свидетельствам по этому вопросу, таким, как свидетельство Алена Тесье, нашего юного лифтера:

«Он (Христос) над нами, и мы молимся Ему. Чудесно Его увидеть, даже издали. Мы надеемся однажды стать ближе к Нему, но нужно терпение и нужно проделать большую работу, чтобы суметь быть с Ним рядом. Но бывают взгляды, которые проникают вам прямо внутрь, это немыслимо и невозможно описать. Мы служим Ему с радостью и надеемся подняться к Нему. Он белый, сияющий, но это лишь образ . Мы очень чувствуем Его, даже когда Его не видим. Он словно пропитывает все наше тело, и это самые лучшие моменты. Это длится не вечно, иначе это было бы слишком прекрасно. И Мария тоже…» [628]

Признаюсь, что в этом вопросе я больше доверяю Алену Тесье, чем Фоме Аквинскому!

Похожее свидетельство мы находим и у Пьера Моннье:

«Я уже говорил тебе, что здесь мы пребываем в постоянном и благословенном созерцании нашего возлюбленного Господа… Но разве я не прибавил тогда эти слова: “Мы уже не знаем больше, видим ли мы Христа, или же опытно познаем Его”?» [629]

«Вы увидите Искупителя, вашего Спасителя таким, “какой Он есть на самом деле”… Уже ничто не сможет отнять у вас ни ту радость, какую дарует вам Любовь Божия, … ни радость вашей любви к Богу! Иисус есть эта радость… Иисус есть мир, свет, милосердие… Иисус есть Любовь! “Что же, спросите вы, неужели нам тогда стоит отказаться от блаженной надежды увидеть Агнца Божия?” Конечно, нет! Ведь созерцание Любви равнозначно несказанному чувству любви к Богу . Увидеть?.. Опытно познать?.. Увидеть? Да, но смотрят там уже не плотскими глазами… Опытно познать? Да, но опыт доносят там уже не физические чувства… Разве вы не поняли, что нет ничего ближе к такому духовному воздыханию, которое невозможно выразить словами, но которое входит в ближайший контакт с сами Богом?» [630]

Речь здесь, конечно, идет вовсе не об интеллектуальной победе в споре, не стоит заблуждаться на этот счет. Не о триумфе одной системы над другой. Нет никакой гордыни в желании стать «причастником Божества», как желал этого святой Иоанн Креста. Это вопрос любви. Тот, кто ее испытал, тот поймет.

Вот и подходит к концу наше путешествие в мир иной, и в его завершение мы поговорим об еще одном вполне универсальном опыте, дарованном всем людям благоволения, каковы бы ни были их философские или религиозные воззрения. Это опыт единства с Богом и с миром. Такой двойной опыт предстает перед нами в двух аспектах, и на первый взгляд может показаться, что они противоречат друг другу. Я обращусь за свидетельством к тем, кому удалось временно побывать за чертой смерти, вплотную приблизившись к ней, к околосмертному опыту, сливающемуся с опытом многих мистиков, как христианских, так и нехристианских.

У тех, кто пережил обе разновидности такого опыта и свидетельствовал о них, можно наблюдать два очень сильных впечатления одновременно. Первое: чувство того, что они «стали едины с Богом», что предполагает, что изначально они чувствовали себя отделенными от Него. Второе: чувство, что они «составляют с Богом одно целое», являются частицей Бога, из чего следует логический вывод, что больше они себя от Бога не отделяют. Тот же парадокс наблюдается и в их отношениях с миром. Кроме того, бывает очень трудно различить, когда в их свидетельствах идет речь о единстве с Богом, а когда о единстве с миром.

При чтении таких текстов нужно принимать всерьез каждое их слово, почувствовать всю их убедительность. Потому что порой они могут показаться нам чрезмерно экзальтированными и преувеличенными, так что не слишком убежденный читатель подумает, что слова эти – всего лишь поэтические метафоры. Так и делают многие западные богословы, которые из-за чрезмерного рационализма зачастую оказываются скорее философами, чем богословами. Но риск тут нас подстерегает и с противоположной стороны, настолько мы сегодня уже пресыщены слащавой и подсахаренной псевдомистикой, связанной с движением Нью Эйдж и всякими Шамбалами.

Англичанка Марго Грей, прошедшая через околосмертный опыт, предприняла затем обстоятельное исследование этого вопроса, опросив многих, у кого был такой же опыт. Она пишет, что многие респонденты говорили, что чувствовали подле себя «присутствие». При этом нередко утверждали, что прекрасно отдавали себе отчет в специфичности своих отношений с этим присутствием, которое они иногда считали Богом, а иногда своим личностным высшим «Я». Часто было чувство, что двое стали одним единым существом ( to be one and the same ), и свидетели часто подчеркивают, что это было реальное единство с Богом, в котором вообще не было места никакой отделенности от Него. Один из таких свидетелей вспоминает: «Я думаю, что именно это имел в виду Иисус, когда говорил: “Я и Отец – одно” (Ин 10: 30)» [631].

Приведем здесь несколько подобных свидетельств; сразу отметим, что там постоянно наблюдается тождество Бога, Света и Любви (как у евангелиста Иоанна):

«Я стал единым целым с чистым светом и с любовью. Я был одно с Богом и в то же время вообще со всем».

«Внезапно я оказался в свете, и это было прекрасно! Я уже вообще больше не ощущал себя чем-то отдельным. Я был в свете и был единым целым с этим светом».

«Я вошел в позолоченную арку, сотканную из света. Излучение любви проникло в меня, я тотчас же стал его частью, а оно стало частью меня».

«Меня охватило ликование, я чувствовал себя единым с целым миром» [632].

Я помню, как на I Международной конференции Ассоциации по изучению околосмертного опыта в августе 1990 в Вашингтоне мисс Кимберли Кларк Шарп сказала то же самое: «Я называла такой Свет Богом, и я и вправду была со своим Создателем». Том Сэйер, свидетельство которого о любви Божией мы уже приводили, прибавил к этому в прекрасном фильме Аник Дусо [633]: «Я растворился в этом свете». Салливан, изучив подобный опыт и его последствия на примере тех, кому удалось выжить, пройдя через приближение к смерти во Второй мировой войне и во время войны во Вьетнаме, объясняет в том же фильме: «После встречи с Богом, после того, как они пережили опыт единства со Светом, они уже не могли больше убивать».

Барбара Харрис, которой едва удалось выжить после настоящих пыток, при всем при этом тоже познала эту поистине фантастическую радость: «Бог был одновременно и с нею и ее же частью. А она и была с Богом, и была Его частью тоже» [634].

Элизабет Б. удивительным образом выразила это напряжение между двумя полюсами единства и различности: «И вдруг зажегся удивительный, ослепительный Свет, огромной, неземной силы, белый и сияющий. Он пронизал все мое существо и довел меня до поразительного, неописуемого экстаза, потому что я была уже одним целым с божественной сущностью (Ein vollkommenes Einssein mit der göttlichen Essenz). Я столкнулась лицом к лицу с мудростью Бога, пронизывающей собою все вещи, с мудростью Космоса…» [635].