Степан Шевырев - Поездка в Кирилло-Белозерский монастырь. Вакационные дни профессора С. Шевырева в 1847 году

Крест, водруженный в часовне, стоящей на месте шатра, с изображениями по стенам внутри, напоминает о чуде исцеления. Самый столп Никиты стоит у большой дороги, которая и теперь пролегает согласно древнему преданию.

Чудное шоссе катилось под нами ровной гладью, да мы-то к сожалению не могли по нем катиться. Обывательская тройка тащила нас очень вяло. Вез крестьянин, живущий от Переславля за 50 верст. Он никогда не бывал в этой стороне, и все окружавшее приводило его в такое изумление, что он сам не понимал, где находится. Между тем деятельно убиралась дорога. Мужики скашивали по ней мураву. Рвы выравнивались в ниточку. Почтовые лошади тяжелым, огромным катком укатывали дорогу и крушили свежий щебень.

Новый европейский путь много изменил впечатления, вас окружающие. Мне было тринадцать лет, когда я в первый раз ехал из Переславля в Ростов. Помню, как из одного села мы переезжали в другое. Теперь дорога пуста. Села отошли в сторону. Соображения инженерные требовали таких изменений. Новые деревни, новые села выстроятся по новой дороге. В одном месте шоссе катится по топи непроходимой, где, конечно, никогда не бывала человеческая нога. Это чудо инженерного искусства. Наст шоссе на несколько сажень возвышается над болотами, которых влажные испарения обдавали нас пронзительной сыростью. Нельзя не любоваться этой смелой насыпью. Петровск, заштатный городок, где станция, выиграл много от шоссе. Домики так и подымаются друг за дружкой. Дом станционный очень красив и хорошо убран. Везде смотрители учтивые, предупреди тельные, с новыми формами цивилизации. Все пришлось по новой дороге.

Последнюю станцию к Ростову ехали мы ночью. Европейская цивилизация гладким путем своим убаюкивала меня в моем тарантасе и обеспечивала мой сон от толчков и других более неприятных приключений. Но вдруг и она разбудила меня неожиданным образом. У шоссейного шлагбаума потребовали мытищинского ярлыка, о котором солдат сказал, что могу с ним сделать все, что угодно. Как что угодно? Вот где его надобно отдать. Смотритель впросонках настойчиво требует ярлыка с меня, также полусонного. Давай искать, шарить по всем карманам, и в портфеле, и в записной книжке. Нет, так нет. Надобно было вновь заплатить что-то. В другой раз, коль случится, будем помнить.

Ночь лишила нас возможности любоваться издали на Ростов, на его озеро, на монастырь Иаковлевский. За пять верст до города, от Песочного, как говорят, или Песоцкого, как напечатано на карте, начинается этот вид. Был час ночи. Лишь только стали мы подъезжать к самой гостинице монастыря, насупротив стен его, как тарантас мой повалился на бок. «Ось с треском пополам!..» Уж если надобно было сломаться оси, то нельзя же было сломаться ей благоразумнее, как в двух шагах от гостиницы. Случись это верст за пять от города, каково бы? Неприятное приключение не помешало мне, однако, любоваться белыми стенами, башнями и главами обители, которые, как величавые призраки, подымались в ночи передо мной.

Утро было прекрасное, солнце святило во все небо. Давно монастырский колокол призывал к молитве. Раннюю обедню выслушал я в приделе Св. Иакова, строенном на иждивении графини А.А. Орловой. Церковь потому и называется Орловской. Убранство ее великолепное. Вся она расписана ярославским мастером Медведевым. На потолке изображен Собор всех святых. Характер живописи итальянский. След академического влияния прошел везде. Ведь есть же у нас поприще для художников. Благочестивые вельможи платят богато. Церковь своими превосходными преданиями предлагает богатейшее содержание. Художники не скованы ни требованиями, ни особенными условиями. Искусству дана свобода. Отчего же нет великих произведений? От того, что одно подражание не создаст их. Нужен свой дух, своя жизнь.

На паперти вы поклонитесь гробницам Амфилохия Гробового и Иннокентия архимандрита, недавно почившего. Войдя в главный собор, я вспомнил мое детство, когда в первый раз с благоговением преклонялся перед ракой святителя Димитрия. Тогда был 1818 год, год вступления моего в Университетский пансион. Помню святое, изможденное лицо семидесятилетнего старца Амфилохия, который тогда благословил меня. В 1824 году скончался он, как значится на его гробнице, у которой горит перед образом неугасимая лампада.

С монастырской колокольни я любовался утренним видом на озеро Ростовское, или Неро. Оно цвета темного, не так как Плещеево. Сорок сел прилегает к нему кругом. Храмы их возвышаются отовсюду. Между ними село Поречье, с высокой колокольней, лежит все в цветущих садах и зеленеющих огородах. Город Ростов тянется по озеру на далеком пространстве. Он по строился раздольно, как все наши древние города. Двадцать две церкви составляют его благолепие. В середине озера виден остров, покрытый травой. Он принадлежит девичьему монастырю. Сенокос простирается и сюда.

Прежде всего познакомился я со своими сослуживцами. Штатный смотритель А.В. Ушаков сообщил мне, что в уездном училище 84 ученика, а в двух приходских по 50, в женском учебном заведении 42 ученицы. Из дворян учеников нет. Обилие церквей и грамотного духовенства причиной тому, что число учеников в училищах не умножается. Многие горожане пред почтительно отдают детей своих на выучку дьяконам и причетникам. Древняя доверенность к духовному сословию еще сохранилась в народе относительно образования. К тому же и желают более наставления церковного, нежели ученья светского.

Наши монастыри в старинных городах продолжают еще иметь свое влияние даже в отношении к первым потребностям городской жизни. Есть в городе две гостиницы на большой площади: они называются «Европа» и «Россия» и соперничают друг перед другом. Судя по именам, можно бы было подумать, что и в Ростове проникли два направления – западное и русское. Но лучшая гостиница все-таки принадлежит монастырю. Плата остается на произволе доброго усердия к обители. Экипаж вы не можете нанять в городе. Извозчиков нет. А между тем, расстояния огромны. Гостеприимство архимандрита обители и здесь удовлетворяет вашей потребности. Я буду всегда с признательностью помнить радушный прием и обязательные услуги достопочтенного отца архимандрита Поликарпа, племянника Иннокентиева, который теперь правит монастырем.

Мне приятно было познакомиться с протоиереем Успенского Ростовского собора, Андреем Тимофеевичем Тихвинским, в котором я нашел просвещенного люби теля и знатока ростовской древней святыни. Под его руководством осмотрел я собор, который составляет первую несомненную древность города и строением своим относится к 1230 году, при Константине Всеволодовиче. Подробное описание всей святыни, в нем содержащейся, было напечатано в «Чтениях Исторического общества». К нему отсылаю любопытных [9] См.: год третий, № 2 ( Толстой М.В. Древние святыни Ростова Великого. М., 1847). .