Анатолий Хлопецкий - Монашеский Скит

– Но как отыскать в душе своей смирение и кротость, если жизнь проходила под знаком иных ценностей? В повседневной жизни не очень уважают людей смиренных да кротких…

Отец Никодим усмехнулся:

– В том-то и дело, что большинство людей желают походить на других, стремятся равняться на окружающих. Так легче найти самооправдание. Они, не смущаясь, кричат: «Поглядите вокруг, все поступают, как я». Нужно же, не оглядываясь на других, почаще напоминать себе, что именно ты – человек, созданный по образу и подобию Божию.

Напомню вам очень важные слова из проповеди святителя Иоанна Златоуста: «Скажи мне, кто не называет брата глупцом? А ведь это подвергает огню геенскому. Кто ни смотрел на женщину похотливыми глазами? А это уже совершенное любодеяние; любодей же неизбежно впадает в ту же геенну. Кто ни клялся? А это, конечно, от лукавого; а то, что от лукавого, несомненно, заслуживает наказания. Кто ни завидовал когда-либо другу? А это делает нас хуже язычников и мытарей; а что тем, кто хуже их, не избежать наказания, так это очевидно.

Кто совсем изгнал из сердца гнев и простил грехи всем, против него согрешившим? А тому, что не простивший будет неизбежно предан мучениям, не станет противоречить никто из слышавших имя Христа. Кто ни служит мамоне? А кто стал служить ей, тот уже неизбежно отказался от служения Христу; отрекшийся же от этого, неизбежно отрекся от собственного спасения. Кто ни злословил тайно? А Ветхий Завет таких повелевает лишать жизни.

Если же кто пришел в отчаяние от сказанного, тот пусть подождет немного – и тогда впадет в большее отчаяние, когда мы скажем о гораздо более тяжком – например, о клятвопреступлениях. Поистине, если клясться, – дело диавольское, то какому наказанию подвергнемся мы, будучи повинны в клятвопреступлении? Если называние брата глупцом навлекает геенну, то что нам будет за опозорение брата, часто ничем не обидевшего нас, бесчисленными поносительными речами? Если одна злопамятность достойна наказания, то какого мучения заслуживает мстительность…

Чем же утешаемся мы в своем несчастном положении? Тем, что все, как бы по некоему уговору, низринулись в бездну порока? Но именно это и есть важнейшее доказательство усиления болезни, когда утешение в несчастье нам доставляет то, что должно быть причиной большей скорби. Многочисленность сообщников в грехах, конечно, не освобождает нас от виновности и наказания».

Отец Никодим отложил текст Иоанна Златоуста и продолжил:

– Я специально подчеркнул последнюю фразу святителя. Ведь именно этими словами он коснулся самого распространенного оправдания грешников: «Все поступают так же».

У Господа нужно просить помощи в том, чтобы вернуть себе образ Божий, спасти свою бессмертную душу. И Господь непременно поможет, только для начала человеку необходимо сделать первые самостоятельные шаги. Прекратить сравнивать свое «превосходство» с «ничтожеством» других людей, почувствовать всю малость свою перед лицом Божьего величия. Только таким путем можно обрести смирение в сердце и понять всю важность и значимость занимаемого человеком поста. Строго ли взыскивает с себя человек за поступки, совершаемые на посту? Мы все пребываем в тщете личных дел, растрачиваем на них любовь, силы, время. Нам кажется, что жизнь обделила нас, что нам причитаются всяческие блага, что все у нас в долгу… И человек, не смиряясь перед Господом, не обретает подлинное человеческое достоинство. Тогда ему остается только оплакивать свое непоправимое прошлое и горькое настоящее… Гордость не ведает о смирении, и именно поэтому ей предстоят многие жестокие унижения. Никогда не забывай, что настоящее человеческое достоинство рождается из смирения и не может быть унижено. Достоинство – от Бога и ведет к Богу.

– Так ведь брат Петр постоянно возносит молитвы Господу, он даже собирался навсегда остаться монахом…

– Да, но он ни в малой мере не готовит душу свою. Я часто вспоминаю, как перед моим собственным пострижением отец игумен привел слова святого Кирилла Туровского: «Ты, как свеча, волен в себе до церковных дверей, а потом не смотри, как и что из тебя сделают… Имей свою волю только до поступления в монастырь; по принятии же монашеского образа всего себя отдай в послушание, не таи в своем сердце даже малого своеволия, дабы не умереть душою».

– Что же касается молитвы, – продолжал отец Никодим, – не раз твердил я брату Петру: «Подумай крепко, о чем тебе следует молиться, и призывай на помощь Пречистую Божию Матерь, святых ангелов и святых угодников Божиих и предоставь им свою нужду. Не ослабляй духовных усилий, не останавливайся на своем тяжком пути. Повторяй молитву вновь и вновь, через многие дни и целые годы, ни сил, ни времени не жалея. Не переставай постоянным своим прошением взывать о помощи. Если же прошение твое не будет исполнено, не ропщи, но размышляй о непостижимости суда Божия, веруй в совершенное всеведение и Промысел Всевышнего, всецело предоставляя себя воле Божией. Поступая таким образом, ты следуешь путем праведным. Остальное же Бог исполнит».

Но гордыня не дает брату Петру покориться воле Божией. Ему хочется, чтобы все исполнилось по его собственной воле – здесь и сейчас…

– Что же теперь будет? – невольно вырвалось у меня.

– Мы будем молиться за него, а дальше… На все Господня воля, – смиренно ответил отец Никодим.

Я понял, что дальнейшие вопросы будут восприняты отцом Никодимом как праздное любопытство. И в самом деле – чем мог я помочь брату Петру и каким образом услышанная история могла помочь мне решить собственные проблемы?

У отца Мефодия я регулярно справлялся о здоровье брата Петра, но получал краткие ответы, сводившиеся к тому, что с Божией помощью он выздоравливает. Я надеялся в один из дней встретить Петра, вновь принявшегося за исполнение своего послушания.

Однако все произошло совсем иначе.

Через несколько дней в поварне мне сообщили, что отец игумен благословил заменить брата Петра другим послушником. Мне же следовало заняться прежним своим делом.

Не удержавшись, я поинтересовался о брате Петре. И получил ответ, что он исцелился от болезни и покинул монастырь.

Наверное, встреча с братом Петром была мне предупреждением: произошедшее было знаком, красноречиво говорящим – ив моей душе таятся качества, приведших брата Петра к таким тяжким последствиям!

Над этим стоило поразмыслить…

Спустя некоторое время я спросил у отца Дорофея: известно ли ему, как сложилась дальнейшая судьба Петра Велихова?

Отпущен ли был ему грех его, получили ли исцеление душа и тело?

По своей ли воле покинул Петр монастырь и лучший ли это был для него выход?