КИР КОРОВ - РЕАЛЬНОСТЬ ИЛЛЮЗИИ. ПРИКЛЮЧЕНИЯ МЕССИИ СВОЕВОЛЬЯ

– Нет, дорогой Чебарашка, не Туманчивый. Хотел бы им быть, да не могу – модераторы к публикации не допустят.

– Прости, я как-то на радостях сразу и не подумал. А кто же ты тогда?

– Я теперь Ёжик Резиновый…

– С дырочкой в правом боку?

– Нет, что ты! С дырочкой в правом боку тоже не допустят…

– Значит, в левом?

– Нет, и не в левом! Что ты все пристаёшь со своей примитивной полярной логикой? Дырочка у меня в обычном месте, как у всех. А я-то думал, что никогда уже не увижу ни одной приличной твари во вселенной! Так куда же ты тогда пропал с полки? Проснулся я как-то утром, а от тебя и пыли на полке не осталось!

– Сейчас я всё вспомню! Так-так… Что-то вроде сказки мне видится: там, в музее «Всесюзмультфильма», на верхней полке, Иван Цесаревич с Еленой Пре-Красной Шля По ЧКой на Сером Верволке… Тут и рептилоид трёхглавый иже с ними, Змий Гордыныч по-нашему, и плутоватая старушка в деревянном складном ведре с метлой-мохнаткой между ног. А полкой повыше – Ивашка Ванька-Встанька с Машкой Матрёшкой, и преподобный отрок Варфоломей Шварц подсыпает пороху в её ягодицы в какой-то правдославно-чекистской монастыр-шарашке.

А ещё повыше – крыса вместо мыши: даймон Эд Папик Дримский в Голубом Дриме получает из Лубянской Избушки на кураторских ножках спецзадание, от которого нельзя отказаться: ликвидировать непокорный стояк и превратить Ваньку-Встаньку Неваляшку – в Ваньку-Ляжку Чебарашку. Бабе Яге – нахлобучить складное ведро на голову, Ежику выдернуть колючки и засунуть в дамскую сумочку. Рептилоиду – сохранить жизнь в честь советско-китайской дружбы, но для порядку оторвать пару голов и отправить отбывать трудовую повинность в зоопарк.

А что у нас с остальными? Серый Вервольф пусть бомжует на улице под фонарным столбом полудохлым щенком, пионерка Галена Пре-Красная ШляпоЧКа сама теперь его спасает вместе с чебарахнутым до полной неузнаваемости и лишённым мужеского достоинства Царевичем и кое-как пристраивает кое-куда… Кошмарный сон – да и только!

Но мудрый даймон Эд Папик Дримский хитро обошёл Лубянскую Избушку и породил обаятельного и весьма популярного героя: Иван-царевич бессмертен и в полном звероподобном уничижении, на то он и светлый лик Кощуя, БогочеловекЪ…

Но вот мы маршируем с моим лучшим другом-рептилоидом в составе пионерского отряда по декорациям «Всесоюзмультфильма»… Потом, кажется, какая-то «перекройка» началась… или «перепойка»… нет, нет, – «перестройка»! А, вот, вспомнил: нас перестроили из пионерского строя в каутский!

– Не в каутский, а в скаутский! Каутский – это такой реболюцион-мужчинка нехорошего женского поведения из известного заведения под названием Второй Интернационал, которую очень не любил вождь мировой рок-реболюшн Джон Леннин, хотя заведения он любил…

– Да, да, точно, – в скаутский! И нас пригласили в какую-то Арморику посетить музе-ум какого-то то ли Гулливера, то ли Гулливуда, то ли Лиллипуда… И вот мы маршируем уже под пальмами, потом вдруг темнота и страшная боль… Потом больничная палата, я лежу весь перевязанный, а на соседней койке постанывает под капельницей рептилоид… Потом там мной заинтересовались какие-то органы… или меня продали на органы, поскольку я не очень хорошо смотрелся, помятый и заштопанный, на полке рядом с каким-то шустрым мышонком по кличке Микки… Или крысёнком… Дальше опять ничего не помню…

– Дальше всё пойдёт по кругу. Ты опять окажешься в ящике из-под бананов на магазинном складе, познакомишься с рептилоидом, побывавшим в подвалах Лубянской Избушки. Там у них даже ящики, столбы и куклы обретают яростное желание вступить в пионеры… Слушай, а может быть ты… Нет, не может, так, показалось… С Котом Бурильяном даже подвалы не смогут сотворить такого… Так вот, вступишь ты в пионеры, соберёшь весь металлолом, а заодно редкоземельные и драгоценные металлы… А потом снова «перестройка», рептилоид возомнит себя реальным буржуаз-мафиози и попытается сожрать тебя как ближайшего друга и однополчанина. Но, как всегда, неудачно – уши в совсем ссохшийся от вегетарианской диеты пищевод не пролезают, как парашют в дворцовый дымоход…

Но в этот раз тебе свезло. Рептилоид скопил за много трагически прожитых жизней и попыток освободиться столько животной страсти, что помял тебя до смерти. И ты попал в свой Лукомор…

– А, так вот откуда все эти картинки, где я вдруг вижу себя в каком-то получеловеческом облике с бородой и рогами! И этот прекрасный Райский сад, симпатичный дымчатый Котяра с жёлтой бабочкой на шее, Слеза Теоса… А потом что-то пошло не так, и эта ужасная ведьма в коже и чёрной маске с плёткой…

– Ящик из-под «Дюрекса», мусорный бак, «НЕФТЬПРОМТРАНСОТСОСГАЗ», ЧЕловек в беретке…

– Да уж, теперь, кажется, что-то проясняется… Ну, а как твои дела?

– Да я вот бананов с пальм не хватаю. Сижу себе в своем лесу, грибки-ягодки собираю. Не шляюсь ни по каким щенячьим именинам и туманам – ни по коммумистическим, ни по капитулистическим. К запахам тайги тоже очень осторожен, тем более к мечтам. Сейчас ведь и запахи, и даже мечты легко распыляются из баллончиков с высоты птичьего полёта…

– Слушай, Ёжик, мне тебя сам Абсолютень послал! Помоги, избави мя от ледяного метафизического ужаса этого даймона Бес-Пробудденя Спит-Хартхи! Он меня обзывает рисованным чебурашкой и кормит одним мороженым. У меня уже вечная ангина! Скоро я превращусь в ледяную скульптуру в стиле «Нирвания», а потом уши мои и остальные жизненно отважные члены отпадут и рассыплются в снежную пыль. Но, клянусь последним чебуреком в Чебоксарах, я – не рисованный, а контактно-рукотворный, мягкий и пушистый! Кстати, он и тебя часто недобрым словом поминает. Говорит, что ты – старая обдолбанная резиновая массажка. А ещё – штопаный «Дюрекс», выброшенный из окна в колючки…

– Ещё бы! Чует старый ведьмаг, что я давно к нему сквозь туман его заморочек подбираюсь, вот и огрызается! Ладно, у меня с этим Спит-Хартхой свои счёты, так почему бы не помочь заодно и старому однополчанину?

И Ежик, не долго думая, приподнял заднюю лапу и гормко, протяжно свистнул. Тотчас пространство стало заполняться каким-то необычным, прозрачным туманом, скорее похожим на тонкий Золотистый Свет, который стал постепенно оттеснять прежний Ледяной Смог. Поначалу Смог оказал Свету серьёзное сопротивление. Он шипел, щерился, ухал, уворачивался и набрасывался, пытался обойти и напасть с флага. Но постепенно стало ясно, что сопротивление бесполезно, и Ледяной Смог был вытеснен на периферию ойкумены. Здесь он затих и стал превращаться в различные полупризрачные фигуры, среди которых я узнал Хозяина, Кору и других малоприятных персонажей моих полётов во сне и наяву, а также малознакомые и совсем не знакомые миражи.