Джеффри Уоррен - Медитация для скептиков. На 10 процентов счастливее

Я не был до конца уверен, согласится ли Бьянка на интервью для нашего тура. Она простудилась и устала от ночных дежурств у постели сына. Вдобавок ко всему Бьянка патологически не выносила камер. Тем не менее она пришла. Даже была в хорошем настроении. В стильных потертых джинсах и спортивной белой толстовке на молнии она выглядела собранной, хоть и была выжата как лимон. Не будь она моей женой, меня бы, пожалуй, раздражала ее дисциплинированность.

Мы встретились в моем офисе. Мы с Бьянкой расположились на диване, а Джефф сидел напротив на стуле. Все это дико напоминало терапию для пар.

Бьянка медитировала очень редко. Это даже странно – врач-то должен понимать, как важно заботиться о здоровье. Именно она сподвигла меня заняться своими нервами, подарив книгу на эту тему – Going to Pieces without Falling Apart доктора Марка Эпштейна, с которым я впоследствии подружился и которого сделал наставником в медитации. Однако ее личной практике мешало неодолимое препятствие, которое мы рассмотрим позже в этой книге (Джефф, перейдя в режим МакГайвера, нашел довольно неординарное решение). А пока лишь скажу, что Бьянка тоже боролась со страхом медитировать неправильно. На интервью она призналась Джеффу: «Я, разумеется, возлагаю на себя большие

надежды. Если я не смогу сделать это как надо, то не собираюсь делать вообще».

Поэтому, конечно, перфекционизм Бьянки затрещал по швам, когда она услышала, как Джефф и я обсуждаем наши трудности, которые остаются даже после стольких лет практики. Повернувшись ко мне, она сказала: «Ты явно управляешь своими эмоциями гораздо лучше, чем раньше, но время от времени все равно срываешься». Прежде, до медитации, у меня был тот еще характер. Частые ссоры с женой проходили на повышенных тонах. Я нес стресс с работы домой и часто приходил хмурый и раздражительный. Хотя Бьянка говорит, что у меня по-прежнему немного суровое лицо, приступы гнева стали случаться реже. Никто из нас не мог вспомнить, когда я в последний раз повышал голос.

Сидя там, на диване, я признался, что сейчас у меня скверное настроение. «А я бы так и не сказала, – заметила Бьянка. – В любом случае важно помнить, что люди могут быть опытными и при этом оставаться несовершенными. Это очень помогает».

Тот факт, что человек, который знает меня лучше всех в этом мире, не заметил моего плохого настроения, невероятно обнадеживал. Я имел дело с неукротимым внутренним Робертом Джонсоном, но хотя бы не действовал от его имени. Эта ситуация напомнила мне выражение, которое я услышал от Джеффа насчет того, как эмоции проявляются у опытных медитирующих: «Боли больше, страданий меньше». Другими словами, вы становитесь внимательнее и острее чувствуете раздражение или нетерпение, однако при этом реже зацикливаетесь на них и меньше поддаетесь эмоциям, не заставляете страдать ни себя, ни окружающих.

В конце интервью Бьянка дала несколько советов Джеффу, которому предстояло в ближайшие одиннадцать дней довольно тесно со мной общаться:

– Предупреждаю, что он разбрасывает одежду.

– Как подросток? – спросил он.

– Вроде того.

Вечером мы сидели в радиостудии в ABC News, ожидая прибытия Джоша Гробана.

Джош и я пересеклись в «Твиттере» несколько недель назад. Он ретвитнул одно из моих многочисленных сообщений, пропагандирующих медитацию. Я написал в ответ: «Ты медитируешь?» Джош ответил: «Все еще пытаюсь медитировать и не швырять лампу через всю комнату». Он показался нам идеальным претендентом для беседы с маэстро медитации Джеффом.

Джош Гробан прибыл в назначенный час, приехав прямо со сцены на Бродвее, где сыграл главную роль в новой пьесе под названием «Наташа, Пьер и Великая комета 1812 года». Спектакль – современное музыкальное прочтение «Войны и мира», исполнение Джоша получало самые восторженные отзывы. Специально для этой роли он отпустил бороду. В тот вечер на нем была черная вязаная шапка и темный свитер. Джош в жизни был так же приветлив, как и по телевизору.

Интервью с Джошем Гробаном мы планировали включить в мой подкаст, а также транслировали разговор в прямом эфире на Facebook. Я постарался начать непринужденно:

– Мы не знакомы формально, и ты наверняка не помнишь, но мы на самом деле уже встречались – у писсуаров за кулисами в «Доброе утро, Америка».

– О, ну конечно. Как я мог забыть! – воскликнул он.

– Я не подглядывал. Честно. Просто хотел напомнить, – добавил я.

Переходя к сути, я спросил, почему Джоша заинтересовала медитация, и ответ поразил меня своей откровенностью. «Начиная с подросткового возраста, когда я заключил первый контракт на запись, беспокойство и тревога играли огромную роль в моей жизни, – сказал он. – Это очень рано начало тяготить меня. Люди вокруг говорили, что в развитии карьеры каждая мелочь была вопросом жизни и смерти».

Джош признался, что и теперь, когда ему уже тридцать пять, тревога все еще закрадывается в его жизнь, вызывая стресс. «Суть медитации для меня заключалась в том, чтобы сосредоточиться и шире взглянуть на свою жизнь и мир вокруг. А когда появляется беспокойство, я тут же на чем-нибудь зацикливаюсь».

По-моему, было очень круто и смело с его стороны публично признать свою тревожность. Однако когда Джефф предложил нам попробовать медитировать, мне показалось, что Джош засомневался. Это в свою очередь пробудило мое собственное беспокойство. Я начал волноваться о том, что мы, возможно, заставляем его медитировать в эфире, а он не очень-то и хочет этим заниматься.

Джефф вел медитацию, а я едва мог следовать его указаниям, потому что просто трясся со своей прапанкой.

Джош Гробан начнет войну против меня в «Твиттере». → все любят Гробана → у меня нет шансов победить в этой битве → натягивай трико, тряпка , – фитнес-танцы ждут тебя.

Но мои страхи не оправдались: когда мы закончили, Джош был в полном восторге. «Это здорово! – сказал он. – Просто замечательно».

Я понял, что он пережил нечто необычное. Джош осознал, что на самом деле мог медитировать, не разбрасываясь лампами по комнате. «Это было интересно, – сказал он Джеффу. – Ты говорил все как раз тогда, когда мне нужно было это услышать. Думаю, в прошлом разочароваться в практике меня заставила именно мания контроля. Я замечал, что блуждал или „делал неправильно", и тут же выходил из равновесия. В этот момент я думал про себя: „Так, пора останавливаться, я разочаровался в своих способностях". Мне кажется, дружелюбие к себе – это правильно. В голове уйма всяких разных мыслей, и это естественно».

«Черт возьми! – пронеслось у меня в голове. – Я медитировал восемь лет, а этот парень – не больше восьми минут, и уже понял фишку с дружелюбием».