Виталий Дядицын - Всемирная спиртолитическая

Хмурое ноябрьское утро дохнуло холодком, сыпануло в лицо сухими острыми колючками снега.

Белые скелеты заиндевевших, с поломанными ветвями деревьев, обшарпанные пустые коробки полуразрушенных сгоревших домов, черные, словно скованные морозом змеи очередей перед закрытыми дверьми винно-водочных магазинов… Скорбные изможденные лица, дрожащие с похмела руки, немой вопрос в потускневших глазах…

Тоскливое урчание в желудке только дополняло тягостное впечатление от унылого окружающего пейзажа, раздражая и без того расшатанные пьянкой и многодневной голодовкой нервы.

Несколько улучшила настроение выданная на завтрак тушенка — по одной банке на четверых — и цековские сто грамм.

В половине десятого мучимые похмельем бичи прибыли на Пьяную площадь и присоединились к другим частям, выстроившимся перед трибуной длинными нестройными рядами.

Огромная заснеженная площадь была до отказа забита войсками. С развернутыми знаменами стояли доблестные, закаленные в боях полки и батальоны. Дымя «Прымой», дыша густым перегаром, рыгая кислой капустой, харкая, кашляя, почесываясь и писая в штаны, стояли, сидели, лежали без сознания голодные, пьяные вдрабадан, разутые, раздетые, полубезумные, но не сломленные трудностями, не потерявшие веру в победу, не усомнившиеся ни на минуту в правильности своих идеалов и сохранившие, несмотря ни на что, бодрость духа люди. Простые бойцы революции, безвестные герои гражданской войны, гордость трудового народа, последний резерв, последняя надежда главного командования. Не ведающие страха, грозные в своей решимости победить или умереть, они буквально излучали уверенность в победе, в правоте того дела, за которое они уже пролили и еще прольют столько крови и спирта. И уверенность эта, гордая и спокойная, невольно передавалась толпившимся вокруг зрителям, собравшимся на правительственной трибуне членам ЦК и СРКО, гостям из дружественных африканских стран, многочисленным журналистам и представителям прогрессивного либерального духовенства.

Глядя на эту грозную силу, все проникались осознанием важности момента, надеждой на лучшее и, воспрянув духом после тяжелых поражений последних дней, преисполнялись решимости бороться до конца ради торжества великих идей спиртолитизма, любой ценой добиваться победы даже в самых безвыходных, подобных нынешней, ситуациях.

Наступило 10 часов утра. Парад не начинался. Ждали Губанова. Для поднятия тонуса прозябшим парадным расчетам раздали дополнительно по сто грамм выработанного из купленных на золото гнилых сбродивших бразильских апельсинов эрзац-спирта. Дано было 15 минут на героин и марихуану.

Воспользовавшись задержкой, специально выписанные из Свято-Григорьевского монастыря монахи исповедовали всех желающих в многочисленных грехах и благословляли пьяное воинство на ратные подвиги. Тут же между рядами сновали вездесущие торговцы горячими закусками и напитками. Вонючие собачьи сосиски и просроченное горькое пиво шли на ура.

Без четверти одиннадцать в сопровождении набитых автоматчиками джипов на площадь въехал представительский «Мосхвич». Хлопнули автомобильные дверцы; мелькнули длинные полы дорогих пальто; растворились в мгновение ока вездесущие торговцы собачьими сосисками; властным раскатистым эхом пронеслось из конца в конец долгожданное: «Равняйсь! Смирно! Равнение на середину!»

На трибуну поднялся широкий, низенький, в черном драповом пальто, в большой матерчатой кепке, мордастый, с большим мясистым носом, с живыми умными глазками, с бумажкой в руке.

«Губанов! Губанов!» — пробежал по рядам легкий шепоток, но сразу же смолк, затерявшись в густых шпалерах застывших по команде полков.

— Товарищи алкоголики! — разнеслись далеко окрест громовые раскаты сильного губановского голоса. — Братья и сестры! Друзья мои, мать вашу! Всемирная революция временно откладывается! Гидра мирового капитала, собравшись с силами, перешла в решительное наступление по всему фронту классовой борьбы! Мы с вами в глубокой жо… Нужно честно, не закрывая глаза на возникшие у нас проблемы и трудности, прямо сказать себе, что дольше декабря Советская Спиртолитическая Республика не продержится. Так сложились объективные условия диалектического развития окружающих нас реалий. К Новому году реакция восторжествует. Но пусть трезвые контры не радуются! Мы помрем раньше — они помрут позже! Мы знаем, что коммунизм неизбежен, мы готовы к длительной упорной парламентской борьбе в рамках существующей буржуазно-демократической общественной формации! Победа или смерть! Третьего не дано! Мы отступаем, но не сдаемся! Вместе мы сила, вместе мы победим! Наш лозунг: Перфорация, труд, народовластие, спиртолитизм! Наше дело правое, победа будет за нами! «Жаль только — жить в эту пору прекрасную…» Да… Так что вот… Хочу в завершение пожелать вам всяческих успехов, жизненного оптимизма и долготерпения! До свидания, всего доброго, благодарю за внимание. Спирт в помощь, товарищи!

В мгновение ока пробудившаяся ото сна стотысячная площадь отозвалась на это его приветствие могучим троекратным «Ура!». Полетели в воздух шапки, духовой оркестр Центра оказания населению ритуальных услуг заиграл «От северных рек и до южных квадратов…» Нестройными колоннами войска двинулись мимо трибуны.

В передней шеренге шла, печатая шаг, особая команда истребителей танков: шел с соответствующим торжественности момента строгим, сосредоточенным лицом увешанный пулеметными лентами Чопик — в ушанке и валенках с калошами, в тельнике на голое тело, с ПТР «на плечо»; шагал рядом с ним с деревянной винтовкой «на руку» радостно возбужденный Серега в помятой летной фуражке с голубым околышем без кокарды; прихрамывая на обе ноги, семенил за ними, крича «Ура!» и размахивая спартаковским флагом, поддатый Калян; сзади Санек с Жирабасом катили тележку, груженную замаскированными под «коктейль Молотова» украденными за полчаса до этого у кого-то из толкавшихся на площади торгашей бутылками «Прусского Севера»…

Прямо с парада части 2-й противоударной спиртармии отправлялись на фронт.

На участке Бухаринск-Старые Браги в результате поголовного отравления технарем 56-го и 1169-го ударных бичполков, в полном составе убывших в спиртсанбат, в обороне республиканцев образовалась многокилометровая брешь, в которую массами хлынули бронированные колонны федератов. Чопиковский спецвзвод истребителей танков встретился с ними у деревни Пьяная Блевотина. Заночевавшая с вечера в крайней избе мертвецки пьяная особая команда еще спала тяжелым беспробудным сном, когда под утро Ермаков был разбужен далеким гулом, напоминавшим звук множества работающих дизельных моторов. Поспешно вскочив с заблеванного топчана, он впрыгнул в стоявшие на земляном полу валенки и, хлопнув стакан самогона, выскочил в одном исподнем на улицу.