Виталий Дядицын - Всемирная спиртолитическая

Подошла к концу первая неделя боев, началась вторая, а напряжение борьбы за стратегически важный объект не спадало, нарастая с каждым днем.

Контрреволюционеры уже выбили героически сопротивлявшихся спиртармейцев со всех соседних позиций и, продвинувшись далеко вперед к центру города, взяли склад в окружение, — Чопик занял круговую оборону.

Враги завалили трупами своих солдат окружавшие склад рвы и проволочные заграждения, засыпали все вокруг многометровым слоем пепла, снарядных осколков, конструкциями рухнувших зданий, сотнями взорванных бульдозеров и сгоревших танков, — Чопик выдал Серому второй счетверенный пулемет, чтобы тот мог стрелять одновременно и руками, и ногами.

Вражеские штурмовики, вертолеты и тяжелые бомбардировщики висели в небе круглые сутки, заслоняя от защитников цитадели солнце и луну, — Чопик удвоил сидевшему на зенитке Каляну ежедневную норму спирта, доведя ее до десяти декалитров…

Отчаявшиеся в успехе мосховские генералы бросили в мясорубку свой последний резерв — самые отборные, натасканные, словно цепные псы, части: женский батальон «Розовый фламинго», отряд диверсантов-ныряльщиков «Голубая устрица», конно-горскую дикую кавдивизию «Двойной Газават», двенадцатилетних курсантов кадетского корпуса имени царя Гвидона, штрафную роту осужденных за патологическую честность министров-невзяточников, сводный отряд магаданских бичей-ренегатов, моряков тралового флота и ударную группу натовских зеленых беретов.

Чтобы сдержать этот жесточайший натиск, Ермаков вынужден был применить секретное «оружие возмездия». Обожравшийся «Домашними тефтелями» и «Завтраком туриста» Жирабас по приказу своего изобретательного командира поднялся на крышу склада по приставной лестнице, спустил штаны и, нагнувшись раком, вдарил по растерявшимся от неожиданности кавалеристам и «Голубым устрицам» тугой вонючей струей.

Тяжелое гнусное зловоние распространилось по окружавшей склад пустыне в радиусе нескольких сот метров. Густое желто-серое облако с запахом тухлого репчатого лука и прогорклого свиного жира повисло над полем боя. От этого запаха резало в носу, першило в горле, слезились глаза, текли сопли, душил кашель, начинались тошнота и головокружение, затем на лице выступали синюшные пятна, появлялись признаки удушья, судороги, жидкий стул…

Люди умирали в страшных мучениях. Федераты гибли сотнями от ужасной всепроникающей вони, от которой не спасали даже противогазы.

Наступление захлебнулось. В ужасе враги бросились назад, оставляя технику, оружие, подсумки с памперсами, зубочистки и дезодоранты-антиперспиранты. Вонь стояла такая, что даже видавшие виды истребители на некоторое время впали в полубессознательное состояние.

Очухавшись, конногорцы с бомжами поднялись в новую атаку. Отважные спиртармейцы забросали наступающих снарядами, начиненными скопившимися на складе за две недели боев отходами собственной жизнедеятельности, банками с протухшими кильками в томатном соусе и просроченными консервированными ананасами из Малайзии.

Разгром был полный!..

Только привычные ко всему бичи и матросы тралового флота сумели почти без потерь выйти из-под огня, унося с собою знамя и своих смертельно пьяных товарищей. Глядя в бинокль, Чопик прочел на колыхавшемся на длинном дюралевом древке полотнище: «Северные орлы выполнят свой долг перед законом и Резидентом! Они возьмут склад № 11. Они наведут конституционный порядок в рассаднике терроризма, они водрузят трехцветное знамя демократических реформ на руинах пьяного бандитского логова!»

— Ничего! — подбодрил краском своих усталых, изможденных бойцов. — Ничего, ребята! Нам бы только ночь простоять да день продержаться, а там и помощь подойдет!

Сам он уже не верил ни в какую помощь, но, когда кончился спирт, а патронов осталось только на то, чтобы застрелиться, и потолки склада наконец рухнули, не выдержав массированного обстрела, все же связался по радио с Генеральным штабом, расположенным в здании правительства рабоче-крестьянской опохмелки, и потребовал подкреплений.

Приятный женский голос на другом конце провода вежливо сообщил, что в связи с развалом фронта народной спиртобороны и самороспуском рабоче-крестьянского правительства, в соответствии с подписанным десять дней назад соглашением, все вооруженные силы республики переходят в ведение Министерства обороны Перфорации и поэтому за подкреплениями следует обращаться туда.

— Вы чё, совсем охренели?! — заорал не разобравшийся сразу, что к чему, Чопик. — Какой самороспуск? Какая ликвидация? Дайте мне немедленно генерала Ненашева!

— Генерал Ненашев ушел в партизаны, — ответил невозмутимо-вежливый голос.

— Когда вернется, передайте ему от меня привет! — перекрикивая орудийную канонаду, рявкнул Ермаков. — Дайте тогда министра народной спиртобороны.

— Его нет…

— Дайте зампреда СРКО!

— Его тоже нет…

— Как нет? — удивился взводный. — А кто есть?

— Никого нет, — ответили ему, позевывая.

— Все ушли на фронт? — живо поинтересовался он.

— Все ушли в Государственную думу! Весь ленинский ЦК, во главе с товарищем Губановым.

— А Ненашев — в партизаны?!

— А Ненашев в партизаны!

— Тьфу ты, черт! — в сердцах бросил Чопик, — а что мне с тушенкой-то делать? У меня тут весь стратегический запас Республики! Куда ее?!

— Все имущество бывшей Советской Спиртолитической Республики в соответствии с условиями капи… перемирия переходит в ведение федеральной приватизационной комиссии, — все так же вежливо парировали на другом конце провода. — Вам, может, телефончик дать?

— Нет, спасибо, — упавшим голосом ответил краском и повесил трубку.

— Саня! — указал ординарцу на аккумуляторную батарею. — Можешь допивать — рация нам больше не понадобится. — Продолжая стрелять по напиравшим федератам, раскурил бычок, приложив его к раскаленному стволу пулемета, спросил у Жирабаса, бросив через плечо: — Сколько у нас там осталось?

— Двадцать пять ящиков, — отозвался тот, не поднимая головы от очередной банки с тушенкой.

— Пятнадцать минут хватит?

— Не знаю, — пожал плечами Жирик, давясь сухой просроченной говядиной.

— У меня патронов на пять минут ос-ос-ос-ос-та-лось-лось-лось… — отозвался Серега, не прекращая косить набегавших волнами конно-горцев.

— Ладно, успеем, — оборвал Чопик и, повысив голос, сказал громко, чтобы все могли его слышать: — Товарищи! Мы с вами завоевались! Правительство рабоче-крестьянской опохмелки самораспустилось, народная спиртармия перешла в подчинение Министерства обороны Перфорации, ЦК ушел в Думу. Всемирная революция временно откладывается! Но мы до конца выполним свой долг перед спиртолитической республикой и спиртпролетариями! Приказа об отступлении не было! Покинуть вверенный нам пост мы не имеем права! Нужно уничтожить стратегический запас народной рабоче-крестьянской тушенки! — Помолчал немного, добавил строго: — Жирик, кончай! Нельзя оставить врагу ни одной банки!