Хамза Есенжанов - Крутое время

— Самое меньшее — неделя, — твердо сказал Азмуратов. — Здесь всего лишь пятьдесят юнкеров, остальные двести пятьдесят в Уиле. Два дня на дорогу туда, денька два-три на сборы, два дня на обратный путь. Значит, самое меньшее — неделя, а то и целых десять дней.

Орак и Жоламанов глянули на Мамбета.

— Маке, мы тогда сами… — начал было Батырбек, но Мамбет не дал ему договорить.

— Даем неделю! Чтоб через неделю были здесь. Без всяких опозданий и оправданий.

— Я сам приведу офицеров и постараюсь за неделю успеть, — пообещал Азмуратов.

— Встретимся здесь или в тридцати пяти верстах отсюда, в Чингирлау. Там стоит полк Айтиева.

— Нет, лучше дождитесь здесь. Сначала объединимся, хорошенько подготовимся к дальней дороге. Военный поход — это не перегон скота на базар. Неделя не такой уж большой срок, вы пока отдыхайте.

Лицо Азмуратова смягчилось. Внимательно наблюдавший за ним Жоламанов заметил, как на бескровном лице офицера проскользнуло подобие улыбки.

— Ладно! — решил Мамбет. — Место встречи — здесь!

Азмуратов чуть заметно наклонил голову, неопределенно сказал:

— До встречи! — и повернулся к двери.

Мукарама молча слушала разговор командиров. Резкие слова, властный тон, еле сдерживаемая бесшабашность Мамбета привлекали девушку больше, чем кичливость и высокомерие офицера, но тем не менее она обратилась к Азмуратову:

— Господин командир, не могли бы вы прислать сюда

Сальмена Аманбаева?

Тот круто повернулся к девушке, поклонился и, не задумываясь, ответил:

— Время не позволяет, красавица, извините. Аманбаев сию же минуту отправится вместе со мной в Уил. Как только вернемся, я отдам его в полное ваше распоряжение.

— Тогда я сама зайду к нему. Вы, конечно, разрешите? — улыбнулась Мукарама.

— Личные разговоры во время похода не к лицу ни офицеру, ни военному врачу. А вы, как я догадался, врач, — сухо ответил Азмуратов, звякнул шпорами, еще раз поклонился и вышел.

Мукарама растерянно замолчала.

Единолично приняв решение, Мамбет хмуро оглядел товарищей, мрачно помолчал, потом прогудел:

— Я поеду в Чингирлау. А вы дождитесь офицеров из Уила. Пока они притащатся, и я вернусь. Чем здесь валяться неделю, я попытаюсь разузнать, где сейчас Айтиев и Галиаскар. Может быть, даже встречусь с ними.

Мамбет решительно поднялся.

Жоламанов укоризненно покачал головой, но Мамбету ничего не сказал, зная, что любые разговоры теперь бесполезны.

Мамбет разозлил Азмуратова. «Или моей или твоей голове быть притороченной к седлу! А тут еще Аманбаев оказался предателем», — негодовал офицер. Прийдя на квартиру, он тут же приказал своему новому вестовому Жанкоже:

— Зови Аманбаева! И сам готовься в путь.

Жанкожа услужливо побежал. Загадочность военных походов всегда волновала юношу.

— Сальмен-ага, вас зовет старшина Азмуратов, срочно! — доложил он. Заметив, что прапорщик чем-то подавлен, юноша решил порадовать его новостью — Сальмен-ага, мы объединяемся с дружинниками.

Жанкожа сиял, ко те, кто сидел в комнате, по-разному восприняли эту весть. Таинственный офицер с повязанной головой, сверлящим взглядом уставился на Жанкожу, а на лице Сальмена выразилось удивление. Оба, не сказав ни слова, встали и пошли к выходу.

— Сальмен-ага, — шепнул уже на улице Жанкожа. — Берегитесь перевязанного, он следит за вами.

Чем-то озабоченный Сальмен ласково взглянул на юношу, но промолчал. «Спасибо, родной, я и сам догадался, — хотелось ему сказать, но слова застряли в горле. — Неужели правда, что мы объединимся с дружинниками? Неужели раб велаята отказался от своих черных намерений? Как неожиданно все обернулось! Где правда, где ложь?!» Но ответа Сальмен не находил и поспешил к командир}', чтобы узнать от него все.

— Господин Аманбаев, срочно отправляйтесь за остальными офицерами в Кара-Тобе. Мы договорились, — сказал Азмуратов.

На сухом, словно онемелом лице командира мелькнула улыбка. Жанкожа, вошедший вслед за Сальменом, вспыхнул от радости.

— Я не понял, господин старшина, с кем вы договорились?

Азмуратов улыбнулся еще шире.

— С братьями. Я понял, что враждовать несправедливо. Надо немедленно привести сюда остальных офицеров и создать один мощный отряд.

«Он клялся уничтожить бунтовщиков. Только вчера отправил меня с приказом обмануть джигитов. А теперь… За один час вдруг отказался от злодеяния?!»

— Среди них, оказывается, есть красавица, — продолжал Азмуратов. — Ее можно пригласить к офицерам.

Сальмен догадался, что он имел в виду Мукараму.

— Я вас не понимаю, господин Азмуратов, — твердо сказал Сальмен.

Улыбка сошла с лица офицера. Помрачнев, он сдавленно проговорил:

— Господин прапорщик, вы имеете полное основание обвинить меня в предательстве и с этого часа считать, что наши пути, разошлись.

Сальмен не сдержался:

— Вы хотите проверить меня? Гонец Гаруна-тюре из Джамбейты тоже следит за каждым моим шагом.

— А, — поморщился Азмуратов. — С ним разговор короткий. Один полицейский — небольшая потеря. Никто его оплакивать не станет.

— Ну, а дальше что? Как я все это объясню офицерам?

Если они не поверят и оторвут мне голову?

Азмуратов понял, что Сальмен попался в его ловушку. Теперь надо было только уследить, чтобы жертва не сорвалась с крючка.

— Справедливые опасения, господин Аманбаев. Об этом, признаться, я не подумал. Офицерам лучше не объяснять, а приказывать. Поэтому, видать, мне лучше самому ехать. Вас посылать опасно. Офицеры, связанные клятвой перед велаятом, могут взбунтоваться.

Чувство радости и досады одновременно мучили Сальмена. Неужели мечта, лишившая его покоя со вчерашнего дня, так легко, неожиданно осуществилась? Неужели теперь они будут вместе с теми простодушными, добрыми джигитами в походах и на привалах? Вместе будем бороться. чтобы горе никогда больше не омрачало лица наших детей и жен. Протянем руку дружбы тем смелым джигитам, нашим братьям, которые мужественно перенесли на чужбине все лишения ради свободы своего народа! Но почему мы раньше об этом не думали? Ради чего мы клялись проливать невинную кровь? Над кем занесли шашки на проклятие друзей, на смех врагу? Хорошо, что мы все же опомнились вовремя. Нас, кстати, осенила мудрость предков: тот не заблудился, кто снова пристал к своему косяку. Создатель не покинул нас, озарил наш путь…

Сальмену вспомнился дом в Уиле, двухлетний сын, молодая жена, отец с матерью…

— О чем задумались, господин прапорщик? — насмешливо спросил Азмуратов. — Я сам поеду, не беспокойтесь.

Но Сальмен не расслышал насмешки в голосе офицера, счастье ослепило его. Он порывисто подошел к Азмуратову, стоявшему к нему спиной у окна, и заговорил — со всей искренностью: