Садег Хедаят - Слепая сова

Я подошел к зеркалу, но, только взглянув, в страхе закрыл лицо руками, я увидел, что я стал похож, нет, я превратился в того самого оборванного старика. Волосы и борода мои стали такими, какими бывают волосы и борода человека, который вышел живым из комнаты, где он столкнулся с коброй: они побелели. Губа моя, как губа того старика, была разорвана, глаза лишились ресниц, на груди торчал клок седых волос, и в меня вселился какой-то совсем новый дух. Я совсем иначе думал, совсем иначе чувствовал и не мог от него освободиться — от того дэва, который во мне пробудился. Вот так, не меняя положения, закрыв лицо руками, я вдруг невольно расхохотался. Расхохотался еще сильнее, чем раньше, расхохотался смехом, который потрясал все мое существо. Глубокий смех, выходящий не знаю из каких таинственных глубин моего тела, пустой смех, клокотавший только в моем горле, выходивший из пустого нутра. Я ведь стал тем самым оборванным стариком!

От внезапно поднявшегося страшного внутреннего смятения я как бы вдруг пробудился после долгого глубокого сна и стал тереть глаза руками. Я находился все в той же своей комнате, светало, утренний туман заслонял окна. Издали послышался крик петуха. В стоявшем передо мной мангале все угли погасли, подернулись пеплом, умерли. Я почувствовал, что и мысли мои, как те раскаленные угли, тоже погасли, стали золой, умерли.

Первое, что я стал искать, — рейский кувшин, который я получил на кладбище от старого извозчика. Но кувшина нигде не было. Я обернулся и увидел, что в дверях стоит некто, отбрасывая сгорбленную тень. Нет, не только тень была сгорблена, это был горбатый старик, голова и шея его были замотаны шарфом, под мышкой он держал что-то завернутое в грязный платок, похожее по форме на кувшин. Он засмеялся резким и сухим смехом, от которого у меня по телу поползли мурашки.

Как только я двинулся с места, старик повернулся и вышел на улицу. Я встал, хотел бежать за ним, чтобы отнять у него этот кувшин, этот узел, то, что завернуто в платок, но старик удалялся от меня очень быстро. Я вернулся, открыл окно моей комнаты, выходящее на улицу. И тут я снова увидел сгорбленную фигуру старика, идущего по улице. Плечи его тряслись от смеха, под мышкой у него было что-то завернутое в платок, он медленно, с трудом, хромая, шел, пока не скрылся в утреннем тумане. Я вернулся от окна, посмотрел на себя в зеркало: одежда моя была изорвана, весь с головы до ног я был вымазан свернувшейся кровью. Две золотистые мясные мухи уже кружились вокруг меня, мелкие белые червячки извивались на моем теле, тяжесть трупа давила мне на грудь…