Александр Изотчин - День учителя

— Никто. Это человек из страны, в которую поезда не ходят.

— Баба у него старая, — поддержал разговор Мирошкин.

— Да, старая, страшная, зато богатая и счастливая.

— Ты их знаешь?

— Нет, с чего ты взял?

— Ты говорила, что какие-то знакомые будут?

— Я? Может быть. Нет, тут моих знакомых нет.

Она взяла его за руку и прижалась к плечу. Странная пара в сознании Мирошкина сразу отступила в общую массовку тургруппы. «Мало ли кто это? Подошел какой-то еб…рь со своей теткой к Ирине. Увидел — красивая девушка, и сразу начал разговоры затевать. Только и всего. Надо было ему чего-нибудь сказать, эдакое». Они догнали группу. Ирина подчеркнуто внимательно смотрела на экскурсовода, сжимая своей холодной рукой руку Мирошкина и не оборачиваясь ни на что вокруг. А между тем посмотреть было чего. Они стояли на заросшем лугу, где, судя по всему, когда-то проходила лагерная линейка. Теперь на флагштоке развевался диковинный флаг — на красном фоне был нарисован символ, похожий на свастику, но с гораздо большим количеством «клюшек». «Это флаг древних русов», — пояснил экскурсовод, молодой крепкий мужик, плакатно-славянского типа, с большой бородой, одетый в вышитую рубаху, подпоясанную веревочкой, и синие портки, заправленные в начищенные до блеска хромовые сапоги. Он назвался Доброславом. «А вот это, — Доброслав обвел по периметру «линейки» рукой, — боги русов-славян: Перун, Велес, Род, Сварог, Мокошь…» Он продолжал перечислять еще какие-то названия, их было не менее трех десятков, стоявших вокруг деревянных идолов, двухметрового роста, с одинаково мрачными лицами, среди которых выделялся своими раскрашенными золотой краской усами Перун. Мирошкин, занимавшийся, правда, другим историческим периодом, не мог понять, откуда Доброславу известно столько языческих богов, если их перечень в летописях ограничивался пятью-шестью наименованиями. Некоторые имена были совсем уже диковинными — Хапун, Услад, Кукиш, Жировик, Лизень и еще какие-то. «И это не все наши боги, — подвел итог Доброслав, — на самом деле их более ста, гораздо больше, чем у древних греков. Сейчас наш скульптор волхв Велеслав работает над очередными ликами, и через года два мы сумеем поставить здесь всех древних русских богов». Перед туристами возник сам Велеслав, тип которого контрастировал с Доброславом, — невысокий мужичонка лет пятидесяти с крючковатым носом, тонувшим в черной бороде, изрядно побитой седыми волосами. На нем поверх такой же живописной рубахи, как и на Доброславе, был надет кожаный фартук. Огладив сальные перетянутые веревочкой волосы на голове, Велеслав поведал присутствующим о великой тайне русского язычества, скрываемого от народа «иудейско-христианской православной церковью и лживыми историками». Все происходящее стало казаться Мирошкину дурацким фарсом.

«А вот и Дрочена», — отвлек внимание присутствовавших от разгорячившегося Велеслава Доброслав. К ним подошла высокая красивая женщина лет тридцати, одетая в одну только тонкую белую рубаху, плотно облегавшую ее огромный бюст. В руках она держала поднос, на котором стояли одноразовые стаканчики и кувшин. «Отведайте меду», — пропела Дрочена, потряхивая внушительной толщины косой. Надо сказать, что часть туристов уже в автобусе взбодрилась, приняв водки. Продолжали они исподтишка выпивать и стоя теперь на «языческом капище», созданном фантазией и мозолистыми руками Велеслава. Никто не стал ждать второго предложения. Кувшинчик, из которого аппетитная Дрочена наливала каждому в стаканчик сладковатую жидкость, быстро иссяк. «Не торкает», — подвел итог здоровый, обритый наголо красномордый турист, на шее которого из-под черной майки виднелась толстая золотая цепь. Игриво поглядывая на Дрочену, он тут же разлил присутствующим по тем же стаканчикам водку, бутылку с которой извлек из спортивной сумки, стоявшей у его ног. После этого экскурсия пошла веселее.

Весь лагерь был разбит на зоны, проходя через которые туристы встречали то Бабу-ягу, то Лешего, то Кощея Бессмертного, то еще кого-нибудь. В действе, судя по всему, было занято не менее десятка человек, но складывалось впечатление, что они, участвуя в этих игрищах, преследуют вовсе не меркантильные соображения, точнее, не только их, но и осуществляют некое «служение». Каждый из встреченных персонажей русских сказок предлагал присутствующим какой-нибудь конкурс. Туристы перетягивали, прыгали, забирались и т. д., со все более возрастающим энтузиазмом, подогреваемым извлекаемыми из сумок бутылками водки. Даже Андрей, поначалу свысока наблюдавший за происходящим среди заросших высокими травами детских площадок и покосившихся беседок, после третьего конкурса, точнее, после выпитого на этом конкурсе, воодушевился и почувствовал симпатию ко всем этим незнакомым людям, что-то кричавшим и энергично разливавшим спиртное по стаканчикам. Ирина также развеселилась и висла на Андрее. Они целовались и все чаще отдалялись от группы, поэтому Андрей не всегда мог расслышать задания, которые ставила перед ними сказочная нечисть. Доброслав неизменно возвращал их в «коллектив» и вовлекал в игры, смысл которых отвлекавшимся Мирошкину и Лавровой был не всегда понятен, отчего уже хорошо набравшийся Андрей вносил в конкурсы сумятицу, чем только еще больше веселил присутствующих.

После обеда-ужина, устроенного за столами, накрытыми под открытым небом, который обслуживали три юные особы, одетые, как и Дрочена, в одни рубашки, но вдобавок еще и рискованно короткие, Доброслав повел всех опять на «линейку». Был уже вечер, солнце начинало затухать, на поляне разложили костер. Появившиеся Дрочена и Баба-яга (действительно, страшная старуха) поведали собравшимся, что сегодня какой-то особенный день, когда на Руси играли свадьбы, и сегодня они готовы совершить над желающими обряд вступления в брак, который свяжет их прочнее, чем загс или «иудейско-христианское венчание». Желающие были. Кроме разновозрастной пары, привлекшей внимание Мирошкина у входа в лагерь, вышли еще несколько взявшихся за руки мужчин и женщин. Совершенно неожиданно для себя — «длинноволосый», что ли, тут повлиял? — Андрей взял Ирину за руку и тоже выступил вперед. Она не сопротивлялась и крепко сжимала его ладонь. Появился волхв Велеслав, сопровождаемый юницами, полюбившимися мужчинам-туристам еще со времен обеда, которых теперь Доброслав представил присутствующим как русалок. Русалки водрузили на головы брачующимся венки, а Велеслав пояснил, что для совершения обряда необходимо перепрыгнуть через костер. Подобравшиеся четыре пары, включая Мирошкина с Лавровой, тут же совершили «обряд». Дрочена, Баба-яга и русалки пели какие-то тягучие песни, зрители продолжали пить, щедро наливая водку и себе, и присоединившимся к ним свежеокрученным парам.