Макс Фрай - Мой Рагнарёк

– Делай как знаешь. – Кивнул я. – Можешь оставить щит себе: это подарок, а не прокат бытовой техники… Не хочу связывать тебя никакими обязательствами, но мне тоже чертовски интересно узнать, что за зверь этот самый Локи, и с чем его едят. Может, завернешь ко мне на обратном пути, расскажешь? – Мне и правда хотелось получить хоть какую-то информацию о Локи. Как-то я угробил несколько часов, чтобы убедиться, что волшебный телевизор Джинна не способен показать мне кадры его занимательной жизни.

Наверное, этот парень очень здорово замаскировался…

– Спасибо за подарок. Я непременно вернусь, чтобы рассказать тебе о своем путешествии – если уцелею, конечно! – Он поднялся, повернулся, чтобы уходить и в самый последний момент театрально хлопнул себя по лбу:

– Совсем запамятовал!

Афина узнала, что я собираюсь навестить тебя, и долго меня отговаривала… а когда поняла, что это бесполезно, попросила передать тебе эту записку.

Я нерешительно протянул руку за лоскутом пергамента. Честно говоря, я почему-то ждал подвоха – может быть просто потому, что прекрасно помнил, что мой собеседник в свое время являлся инициатором и руководителем знаменитого проекта "троянский конь"…

– Бумага не отравлена – стал бы я таскать ее за пазухой, да еще только для того, чтобы всучить одному их бессмертных! – Одиссей расхохотался так неудержимо, словно на протяжении столетий изо всех сил сдерживал смех, и вот его прорвало, наконец-то!

Впрочем, вполне возможно, что так оно и было… Доротея поежилась от звуков его смеха, как от холодного ветра. А потом он ушел в синие предрассветные сумерки. У него была удивительно легкая походка – честно говоря, я не уверен, что его ступни действительно касались земли…

– Кто это был, Макс? – Нерешительно спросила Доротея.

– Можешь себе представить: Одиссей. Он же Улисс, он же царь Итаки…

– Одиссей? Настоящий? Так что, он был на самом деле? – Озадаченно моргнула она.

– А мы с тобой были "на самом деле", дорогая? – Печально улыбнулся я. – Или понарошку? В любом случае, он не менее настоящий, чем мы с тобой, хоть и невидимка – чего только не случается с людьми за долгую-долгую жизнь!…

– Везет ему! – С искренней завистью вздохнула Доротея.

– Да, наверное… – Рассеянно согласился я. Записку Афины я сунул в карман своего безумного зеленого плаща: мне не хотелось читать ее в присутствии Доротеи. Вопервых, мало ли, что она там написала, а во-вторых… Если честно, я все-таки здорово опасался, что стал счастливым обладателем очередного "троянского коня", а у Доротеи, в отличие от меня была всего одна-единственная жизнь, драгоценная и неповторимая, как жемчужина, сияющая в глубине раковины вместо дряблого тела моллюска…

День был блаженно долгим и упоительно спокойным: мы просто двигались вперед, на север, ничего особенного не происходило: ни чудес, ни сражений, ни незваных гостей… впрочем, одно чудо со мной все-таки случилось, самое желанное из чудес: ритмичная поступь Синдбада убаюкала меня, и я задремал, сидя на его надежной спине, да так сладко, словно к моим услугам была наилучшая из райских спален… На закате дремота оставила меня, я открыл глаза и с удовольствием подумал, что так хорошо не чувствовал себя даже в раннем детстве, после крепкого сна на открытой веранде в ясную летнюю ночь.

Откуда-то возник вездесущий Джинн с чашкой ароматного яблочного чая – именно то, чего мне всю жизнь хотелось, а я, дурак, не догадывался!

Только покончив с чаем, я вспомнил о записке Афины, которую так и не удосужился прочесть. С ума сойти можно: всего несколько дней назад я потерял голову, увидев на экране своего волшебного телевизора ее прекрасные серые глаза и неописуемо длинные ноги, эффектно обтянутые кожаными штанинами, пускал слюни, мазал по лицу романтические розовые сопли и вытворял черт знает какие чудеса, чтобы наведаться в гости к этой красотке – хотя бы во сне… А теперь я мог позволить себе роскошь засунуть в карман ее послание и тут же забыть о ней – вот уж никогда бы не подумал, что способен на такой подвиг! Я извлек из кармана жесткий кусочек пергамента и с любопытством на него уставился: давненько мне девушки записок не писали, а уж прекрасные богини – вроде бы и вовсе никогда!

"Спасибо за твой ветер. Это было довольно унизительно, но все мы остались живы, а наши аэропланы – целехоньки, и это не так уж мало." – Эти слова были написаны размашистым крупным почерком. Потом она, очевидно, поняла, что на лоскутке бумаги осталось слишком мало места, и приписала так мелко, что я едва разобрал: "Если ты прийдешь в гости, я не буду делать вид, будто действительно верю, что мы – враги." Это было круто: меня трогательно благодарили за разгром, который я им устроил, да еще и звали в гости, а ее фраза "спасибо за твой ветер" была чудо как хороша! Честно говоря, я тут же начал таять… Мне пришлось взять себя в руки и припомнить выразительные черты неземных ликов моих новых "приятелей", могущественных индейских богов: как они выглядели, когда выцеживали из меня мои жизни, и какие дивные ощущения я при этом испытывал… Это было очень жестоко, но подействовало отрезвляюще.

Единственный стоящий урок, который я действительно вынес из этой скверной передряги: мне нельзя расслабляться, ни на мгновение! В конце концов, война есть война… Поэтому я не стал призывать к себе чудесные сны о том, как я навещаю Афину и Одина – ни в эту ночь, ни в последующие. "Если Одиссей все-таки выполнит свое обещание и прийдет меня навестить, передам ей записку. – Решил я, – В конце концов, эпистолярный жанр таит в себе невыразимое очарование… Этим и ограничимся!" Одиссей вернулся дней через десять. Честно говоря, я не слишком рассчитывал на то, что он действительно заявится ко мне с докладом! Я сделал ему хороший подарок и выдал неуверенное, но более чем заманчивое обещание впридачу, но почему-то полагал, что он предпочтет держаться от меня подальше – до поры, до времени. Что ж, мне пришлось в очередной раз убедиться, что я совершенно не разбираюсь в людях!

Конечно, у каждого свои недостатки, но у меня их обнаруживалось как-то слишком уж много, моему работодателю Аллаху уже давно следовало бы нагрянуть с инспекцией и отправить меня в отставку…

К тому времени я все-таки додумался каждый вечер окружать себя несколькими кольцами вооруженной охраны. Я, разумеется не верил, что эти ребята смогут меня защитить, в случае чего, но здорово надеялся, что у них хватит гениальности поднять шум, если к моему костру попрется какой-нибудь подозрительный незнакомец: мне надоело каждую ночь прислушиваться к тихому шелесту ветра, заплутавшего среди песчаных дюн и гадать, когда объявятся Кецалькоатль и компания: сегодня, или когда-нибудь потом…