Сергей Павлов - Мягкие зеркала

– Я, – сказал он, – даю тебе очень подробную информацию. И не скрываю, что это пока еще только синица в руке. А журавль... сам знаешь где. У Япета. О какой ясности может идти речь?

Андрей смолчал. Он слышал, как представитель МУКБОПа что-то переключил на пультике фотоблинкстера, и едва не вздрогнул, увидев изображение головы Николая Асеева. Широкое массивное лицо, приплюснутые уши, слегка приплюснутый нос. Левая бровь рассечена светлой черточкой шрама. Это было самое уязвимое место Асеева в боксерских поединках. Из-за левой брови Асеев чуть не потерпел поражение в полуфинале розыгрыша Лунного Кубка и проиграл в сравнительно легком финальном бою. Заметив соболезнующий взгляд Андрея, рассмеялся, а потом, уже в раздевалке, снял халат и подарил со словами: «Возьми, Андрюша. На память. Мне хочется, чтобы этот халат был на тебе в день финала, который ты выиграешь...»

Аверьян кивнул на портрет:

– Начальник рейда «Лунной радуги» к Урану...

– Не надо, – сказал Андрей. – Я знаю.

– В составе группы десантников «Лунной радуги», – невозмутимо продолжал Аверьян, – Асеев принимал участие в высадке на Оберон. Командир группы Юс Элдер был уверен в безопасности десанта. Его уверенность стойла жизни ему самому и еще пятерым. Асеев погиб, заслоняя собой, своим телом... Впрочем, фильм про оберонский гурм ты, наверное, помнишь?

Андрей не ответил. В памяти снова возник лиловый скафандр с лиловыми катафотами. Гибель Асеева – последние кадры этого фильма, но там уже почти ничего нельзя было понять. Медленное, как во сне, перемещение гигантских теней, их причудливая деформация, зеленые зарницы, снежная я ледяная пыль, бессильные перед клубами пыля лучи фар и дрожащие мутно-желтые ореолы вокруг лучей, окантованные полукружьями неярких радуг... Нет, на просмотре он так и не уловил момент гибели Асеева, а потом разбираться в деталях ему уже не хотелось. Разбираться в деталях, осмысливать – это деле специалистов. А с него довольно было знать, что Николай Асеев как человек и боец, которого уважала, любила вся летающая молодежь УОКСа, не дрогнул там, на ледяной окраине Внеземелья, и, спасая товарищей, распорядился собой, своей жизнью так, как подобает бойцу, человеку.

– Рамон Джанелла, – сказал Копаев, и Андрей увидел над зеркалом отражателя рыжеволосую, коротко стриженную (это в обычае у десантников) голову незнакомца. Длинное лицо с едва различимыми на загорелой коже крапинками веснушек, длинный некрасивый нос. Желтовато-зеленые глаза Рамона глядели весело и лукаво.

– Мстислав Бакулин.

Чертами лица Мстислав напоминал Валаева. Правда, рот иной формы: разрез чересчур правильный (красивый, но какой-то математически точный), сурово сжатые губы. Волосы-русые, глаза гипнотически-пристальные, светло-серые – почти белесые. Андрей с удивлением обнаружил, что рот и глаза Мстислава ему знакомы. Да, бесспорно, этого человека он видел когда-то. Мельком. Очень давно. Лет десять-двенадцать назад. Где и при каких обстоятельствах? В Леонове? Или в Гагарине?.. Нет, в Королеве. Это было под прозрачным, как воздух, керамлитовым колпаком смотровой площадки полигона для испытаний малотоннажных флаинг-машин – лунная верфь «Перун 2-бис» демонстрировала новое изделие – двенадцатиместный космодесантный катер «Циклон». Посмотреть пришли в основном профессионалы, связанные с работой в условиях Дальнего Внеземелья, потому как «Циклон» специально был создан с учетом условий работы в лунных системах дальних планет. Пришли десантники, пилоты-барражировщики, рейд-пилоты, орбит-монтажники, стройбазовцы и даже пилоты дальнорейсовых кораблей – «Циклон» вызывал любопытство. Новинка не была похожа ни на одну из космодесантных флаинг-машин того периода. Четырехногий юркий «Казаранг», остроносый «Буран», каплевидный «Сирокко» и чемоданообразный «Блиццард» по форме не имели ничего общего с новым драккаром. Черная пирамида с выпуклостями на гранях (словно пирамиду распирал изнутри втиснутый в нее шар), бугры шлюзовых тамбуров и дыры вакуум-люков на ребрах, двойные блестящие кольца роторно-струйных моторов. «Не взлетит! – шутили вполголоса в своем кругу Молодые пилоты. – А если взлетит – начнет кувыркаться на скользящих коррекциях сразу вокруг всех осей!» «Кошкин дом», – внес свою лепту Андрей. Огляделся, очень довольный собственным остроумием; вдруг замер: головы двух стоящих неподалеку незнакомых десантников медленно повернулись в его сторону, и он увидел две пары глаз – пару стальных на скуластом жестком лице и пару гипнотически-пристальных белесых... Оглядев остроумца (а заодно и весь «цыплячий выводок»), десантники отвернулись и снова застыли, как изваяния, со скрещенными на груди руками. Ничего не произошло, но каждый член «выводка» ощутил себя так, словно его взяли за шиворот и крепко встряхнули. Жалкое зрелище: кучка «цыплят», возле которых застыли две «дикие кошки» (на рукавах десантников красовались эмблемы с мордами кугуаров). Впоследствии он узнал, что человек со скуластым лицом и стальными глазами – Дэвид Нортон, и позднее часто встречал его в лунной столице. А вот с «белоглазым» довелось снова встретиться только теперь. Значит, Бакулин Мстислав...

– Леонид Михайлов.

Этот полная противоположность Бакулину. Леонид производил впечатление человека «себе на уме» – спокойного, внимательного, но явно склонного к ироническому миросозерцанию. Волосы темные. Черты лица правильные, приятные.

– И последний, – сказал Аверьян. – Аб Накаяма.

Типично азиатское лицо. Широкие скулы, узкие глаза с цепкими зрачками снайпера, брови вразлет. Ничего особенного. Если не считать чрезмерно длинных для профессионала десантника глянцево-черных волос.

– Ну вот... портретная галерея погибших на Обероне. – Аверьян подергал себя за вихор на макушке.

– Пятеро, – возразил Андрей. – Шестым, как мне помнится, должен быть командир группы десантников «Лунной радуги» Юс Элдер.

– Кстати, Юс был ближайшим другом Мефа Аганна.

Андрей поймал на себе взгляд Копаева. Спросил:

– Ну и что?

Копаев опустил глаза.

– Аганн упоминал про Элдера в разговорах с тобой?

– Нет. – Андрей насторожился.

– Ты, кажется, недоумевал по поводу того, что за последние десять лет у Аганна был один-единственный приятель – Андрей Тобольский...

– А ты, кажется, знаешь, в чем тут дело?

– Знаю. Взгляни сам.

Андрей заглянул на фотоблинкстер, увидел свой портрет, перевел взгляд на Копаева.

– Нет, ты посмотри внимательнее.

Андрей посмотрел внимательнее. Нахмурился.

– Что теперь скажешь?

– Это не я, – сказал Андрей. – Похож на меня... Очень. Но это не я.

– Верно. Не ты. Юс Элдер. Погибший на Обероне друг Мефа Аганна.