Сергей Павлов - Мягкие зеркала

Аверьян закрыл фотоблинкстер. Несколько секунд Андрей следил, как загорелые пальцы Копаева застегивают замки портфеля. Опомнившись, проговорил:

– Погоди, Аверьян... почему же раньше...

– ...Никто не обратил внимания на ваше с Элдером необычайное сходство? – Копаев надел свитер, одернул рукава. – Очень просто. Портрет Элдера сделан лет двенадцать назад – в то время, когда командиру десантников было сорок. И чтобы твое сходство с Элдером в конце концов стало бросаться в глаза, тебе надо было.... э-э... несколько возмужать. В последние годы ты это сделал. Но, с другой стороны, ведь я количество глаз, способных отметить твое возмужалое сходство с давно погибшим десантником, сильно уменьшилось. Иных уж нет, а те далече... В отставке, скажем. Ну и потом, у кого повернется язык заявить тебе прямо: так, мол, и так, уж очень вы, Андрей Васильевич, похожи на некоего мертвеца. Это не комплимент. Верно?

Андрей смотрел в пространство мимо Копаева. В голове была каша. Вопросы, которые он намерен был задать Аверьяну, улетучились все до единого. Он напрочь забыл их. Все до одного. Как будто после знакомства с внешностью Элдера, все остальное сместилось куда-то. Соскользнуло. Куда-то в иные плоскости ощущений.

За последнее время многое в его жизни стало смещаться, соскальзывать. Прямо сплошной гололед для привыкшего к твердому шагу. И главное – в отношениях с Валентиной. Казалось бы, ничего сверхособенного не произошло: ну не было у нее настроения свидеться, я все тут. Но ведь сразу же соскользнуло что-то куда-то, резко сместилось. Дальше – Валаев... Ярослав уступил под нажимом МУКБОПа – казалось бы, чего особенного? Но ведь наползла на старую дружбу тень, что-то едва уловимо сместилось... Теперь – история с Мефом Аганном. Тобольский не нужен был Мефу сам по себе. Тобольский был нужен Мефу в образе Элдера. Н-да... Жена. Друг. Приятель..

Андрей ощутил, что сидеть ему неудобно: словно колючка впилась в бедро. Он нащупал колкий предмет. Это была пластмассовая «горошина» – неровно окатанная частичка пляжной насыпки.

– Принц на горошине, – прокомментировал Аверьян. – Кстати, в принцах ты ходишь последний рейс. На днях коллегия УОКСа должна утвердить тебя капитаном «люстровика» – дело решенное. Андрей Тобольский, капитан Дальнего Внеземелья... Звучит.

«Звучит, – подумал Андрей. – Жена, друг, приятель. Друг, приятель, жена...»

Он бросил «горошину» за спину, поднялся, приказал автомату убрать светофильтры. Подошел к штативу с одеждой.

– О чем это я хотел спросить?.. Да! А что я, собственно, должен делать на борту «Анарды»?

Копаев, щурясь от хлынувшего сверху солнечного света:

– Смотря по тому, в русле чьих интересов...

– Ваших, естественно. Вашего ведомства.

– В этом русле – ничего.

– То есть как это – ничего?..

– То есть ничего в абсолютном смысле этого слова. – Копаев пожал плечами. – С одной стороны, ты на борту «кашалота» официальный гость – технический эксперт. С другой – приятель Аганна. Вот я занимайся потихоньку своими делами, общайся с приятелем. Торопиться некуда, время есть. Две неделя. «Байкал» без тебя не уйдет.

– Ни малейших сомнений.

– Вернешься назад – не забудь поделиться со мной впечатлениями.

– И это все?

– Да. В общем и целом...

Просунув голову сквозь ворот свитера, Андрей посмотрел на Копаева.

– А в частности?

– В частности... – Аверьян уставился на золотую эмблему пилота, словно впервые видел ее. – В частности, я полагаю, Аганн будет рад общению с тобой. Но если ты вдруг заметишь, что по какой-то.. пусть даже необъяснимой причине твое общество начинает его тяготить – сразу уйди. Немедленно. Оставь своего приятеля в покое. Хотя бы на время.

– Я не способен поступать иначе.

– Ну, знаешь... разные бывают обстоятельства.

Копаев сидел неподвижно, и вид у него был усталый я как будто бы виноватый Андрей, не отрывая взгляда от представителя МУКБОПа, натянул ботинки.

– Связь «Байкала» с «Анардой» – раз в сутки, – усталым голосом продолжал Аверьян. – Если за сутки на борту танкера ты ничего такого... гм... необычного не заметишь, сеанс связи будешь заканчивать фразой: «Привет нашим парням – всей корабельной команде». В противном случае – условная фраза в конце: «Общий привет». Ну а если тебе там, на танкере, почему-либо станет совсем уж невмоготу, дашь мне понять об этом словами: «Скучаю, очень скучаю». Запомнил? И если все-таки «заскучаешь»...

– Ты прилетишь и подменишь меня?

Скрипнул диван, Копаев поднялся.

– Ладно, – сказал Андрей, – попробую разобраться самостоятельно.

– Итак, до связи?

Андрей пожал протянутую руку, отодвинул легкую бамбуковую дверь.

– Да, вот еще что!.. – произнес Копаев вдогонку.

– Ну? – Андрей спиной почуял неладное.

– Только пойми меня правильно и... воздержись от бесполезных вопросов – все равно не сумею ответить. Так вот, я тебя не обманываю, когда говорю, что из танкере, кроме Аганна, нет никого. Это правда.

– Я верю, – бросил через плечо Андрей.

– Но если однажды тебе случится видеть на борту «Анарды»... ну, в общем, не Мефа Аганна, то.. знаешь, не придавай этому слишком большого значения. Пройди мимо и постарайся сделать вид, что ничего особенного не заметил.

Андрей обернулся. Копаев смотрел сквозь жалюзи на сверкающую под солнцем воду. Обтянутая черным свитером спина, серебром по черному «Байкал», руки в карманах. Андрей с такой силой задвинул за собой дверь, что решетчатая стенка отозвалась гулом.

В нескольких метрах от павильона он замедлил шаг. Остановился. Волна бешенства схлынула. Посмотрел под ноги, нагнулся и подобрал пластмассовую «горошину». Возможно, та самая, которую он бросил за спину, когда сидел на диване. Покатал неровный комочек в ладони. А собственно, почему за все человечество голова должна болеть у одного Копаева? Почему все то, чем встревожен функционер МУКБОПа, в той же мере не должно тревожить любого и каждого члена мирового сообщества человеков? Скажем – Андрея Тобольского? С какой это стати Тобольский считал себя вправе пребывать в состоянии иждивенческих настроений? Принц на горошине...

Он покосился на закрытую дверь. Подошел, откатил. И прямо с порога неподвижной черной спине с серебряной надписью:

– Люди слишком заняты, Аверьян. Своими делами, собой. Извини, я не был исключением.

– Ну... а теперь?

– Теперь возникла потенция смотреть на это по-другому. В общем, земляк, ты за меня не очень волнуйся.

Спина, блеснув серебром, шевельнулась, руки медленно выползли из карманов.

– Спасибо, Андрей.

– Ну вот и ладно.

Времени было в обрез. Попрощаться с Валаевым и на причал. Интересно, кто пилотирует люггер? Хорошо бы – Яан Сипп. Феноменально молчаливый парень. Шли бы на Япет с гарантией, что никаких вопросов.