Маша Трауб - Лишние дети

– Так ты мне не поможешь? – спросила я у Юли, возвращаясь к теме заговора про тетю Катю.

– Нет. А тебе что, самой страшно? – удивилась она.

– Если честно, да, – призналась я.

– Так только в первый раз. Привыкнешь.

– Сколько раз ты проклятия насылала?

– Ну, раз десять точно.

– И всегда сбывалось?

– Нет, но никогда не знаешь, когда сработает. Иногда не сразу, а позднее.

– Мне жаль, что тебя положат в больницу. – Я хотела сказать Юле что-нибудь приятное.

– А мне нет. Совсем. Ни капельки. Мне не нужно будет вставать рано утром и идти в садик. Я смогу спать, сколько захочу. Вот так.

Веский аргумент. Я тоже по утрам никак не могла проснуться и ходила вялая и сердитая. Стасик, наоборот, с утра был бодрым, веселым, а после обеда будто сдувался. Если я хотела с ним что-то обсудить, то всегда делала это с утра. После обеда он меня едва замечал. Я же, наоборот, к вечеру раскачивалась, и меня начинало тянуть на подвиги. Я могла сто дел переделать после обеда, а с утра еле языком ворочала.

– Ты уйдешь, а тетя Катя здесь останется. А вдруг она сделает то же самое со мной или со Стасиком? Или с кем-нибудь еще? – Я сделала еще одну попытку уговорить Юлю наслать проклятие на нянечку.

– Ну и что? Я этого даже не узнаю, – ответила она. – Принеси мне в больницу мои рисунки, если я умру, ладно? Положи их на кровать.

Я судорожно сглотнула слюну и кивнула, хотя знала, что не смогу выполнить обещание. Ну как я попаду к Юле в больницу, да еще в тот момент, когда она уже умрет?

– Ты найдешь способ, – улыбнулась Юля, – всегда находишь.

Я ушла в туалет и пыталась произнести проклятие на тетю Катю, но у меня не получилось. Да, я боялась. И я больше думала о Юле, о том, что ее ждет в больнице, а не о тете Кате. Была еще одна причина – я знала, как сработало заклятие Юли на Зинаиду Петровну. У нее ребенок умер в животе. И она не хотела видеть детей. Не могла. Я жалела Зинаиду Петровну, это уж слишком даже для нее. Я не хотела, чтобы тетя Катя страдала настолько сильно, хотя она и заслуживала проклятия.

– А нет какого-нибудь заговора, чтобы полегче? Чтобы не очень сильная беда случилась? – спросила я Юлю, вернувшись из туалета.

– Нет. Это же проклятие. Можно не на болезнь, а сразу на смерть, – ответила она, продолжая рисовать своих одинаковых принцесс. – Хочешь узнать слова, чтобы заговорить на смерть?

– Нет, не хочу, – ответила я и ушла, хотя, если честно, очень хотела. Так, на всякий случай. Вдруг пригодится?

Тогда я так и не смогла проклясть тетю Катю. Я не очень верила в слова Юли, что часто судьба решает за людей, как и когда все случится, но не переставала об этом думать. Возможно, в случае с Люськой меня действительно судьба привела в тот день на кухню, но Митя точно не должен был пострадать. Судьба тут ни при чем. Или она тоже ошибается, выбирая для наказания не того человека. Может, и у высших сил случаются промахи? Даже в моем случае все было не так очевидно. На кухне я появлялась почти каждый день. И Люська всегда меня чем-нибудь шлепала, пусть не половником, но полотенцем по попе мне доставалось регулярно. Она могла шлепнуть по руке, дать ложкой по лбу. Так что, если подумать, половником по голове я могла получить намного раньше.

Юлю забрали в больницу. От нее остались только рисунки – целая стопка на столе. На всех листочках – принцессы. Но недоделанные. У одной не было волос, у другой платья. Принцессы без глаз или шеи. Будто Юля специально так рисовала, оставляя заметный дефект. Я собрала все Юлины рисунки и сложила в коробку из-под конструктора, где до этого прятала конфеты. Я надеялась, она вернется и обрадуется, что ее рисунки не выбросили. Я всегда обижалась, когда воспитательницы выбрасывали мои рисунки и поделки. Однажды я попыталась достать свой рисунок из мусорной корзины, но Елена Ивановна отобрала у меня лист и разорвала на мелкие кусочки.

Юлины рисунки я имела возможность сохранить. Я тогда не думала о данном ей обещании. Просто хотела, чтобы она вернулась и дорисовала принцесс.

В тот же день, когда Юлю положили в больницу, в аквариуме сдохли все рыбки. Они плавали брюшками вверх, и все боялись сказать об этом тете Кате. Рыбки умерли, потому что не было Мити, который их кормил. Стасик и Светка, взявшие на себя заботу о них, не смогли заменить Митю. Но Стасик сказал, что причина смерти рыбок не в Мите. Виноватой оказалась тетя Катя. Нянечка получила очередной выговор от заведующей за грязь и беспорядок в группе и наконец вернулась к своим прямым обязанностям. Тетя Катя перемыла с хлоркой не только полы и подоконники, столы и стулья, но и аквариум. Поэтому рыбки дружно сдохли. Светка горько плакала. Про хлорку догадаться было несложно – в группе стоял такой запах, что мы дышать не могли. У меня даже глаза начали слезиться. Ленка без конца кашляла. Вечером пришла Светкина бабушка и тут же побежала к заведующей. Светка продолжала оплакивать рыбок, а у нас от запаха хлорки уже глаза на лоб лезли. Заведующая пришла в группу, оценила обстановку и вышла. Светкина бабушка побежала следом. Я, если честно, надеялась, что тетя Катя исчезнет из нашей жизни без всякого заклинания с помощью Светкиной бабушки. Но тетя Катя вернулась.

Светка переключилась на заботу о черепахе. Но она так усердно натирала панцирь последнего выжившего питомца тряпкой, что я переживала, как бы Светка не затерла животное до смерти. Черепаха, надо признать, выглядела плохо. И стоило Светке приблизиться, как она тут же пряталась в панцирь. А мертвые рыбки так и плавали в соседнем аквариуме. Про них все взрослые забыли. Ну а мы молчали, не зная, как тетя Катя отреагирует на сообщение о том, что аквариум превратился в рыбное кладбище. Светка заболела и в садик не ходила, и ее бабушка, естественно, тоже. Так что оказалось некому избавить нас от ежедневного наблюдения за трупами гуппи, скалярий и меченосцев.

Глядя на аквариум, который источал запах похуже хлорки, я вспоминала Митю. Как он стучал пальцем по стеклу и рыбки подплывали к нему. Я пробовала так же стучать, но на меня рыбы не реагировали. Странно, но дохлые рыбы, как и болотная вонь, совершенно не беспокоили тетю Катю. Она ничего не замечала. Кажется, еще неделю мы изучали все стадии разложения милых аквариумных рыбок. И не могли впихнуть в себя жареную треску, которую будто специально чуть ли не каждый вечер давали на ужин. Ленку даже вырвало. И сколько бы это продолжалось – неизвестно. Если бы не новая Люська.

Я не знала, как зовут девушку, которую взяли на смену Люське. И боялась заходить на кухню, пока не вернулась из больницы тетя Света. Еду нам привозила нянечка из другой группы или сама тетя Катя. Сто раз я пожалела, что не подружилась с новой помощницей поварихи. Она оказалась смелой и доброй. Чем-то похожей на тетю Свету и полной противоположностью Люськи.