Андрей Жвалевский - Грабли сансары

– У нас денег на пару месяцев. И через два дня надо забирать отца.

– Окей, – сказала Ульяна.

– В смысле? – не понял Гриша. – Что хорошего?

– Это не хорошо. Это как «дано» в задаче. У нас есть два месяца. За завтра нужно подготовить комнату.

Гриша посмотрел на Улю с недоверием.

– Мне иногда страшно рядом с тобой, – сказал он.

– Почему? – изумилась Уля.

– Ты как будто железная. Вообще ничего не боишься. Я сейчас скажу, что завтра конец света, а ты составишь план на день.

– Ага, железная, – усмехнулась Уля. – Помнится, эта железяка однажды родного ребенка в парке оставить хотела. Чтобы добрые люди усыновили…

– Ну, – смутился Гриша, – просто такой период был. Выпила опять же.

– Ты не понимаешь, – сказала Уля, – это не потому, что выпила. Я пила для того, чтобы это сделать. В идеале дойти до парка, оставить Костю и умереть под забором.

– Вовремя я тебе позвонил, – сказал Гриша.

– Да уж, – усмехнулась Уля, – устроил себе проблемы.

Гриша хотел ей сказать, что никакая она не проблема. Что он счастлив, что они с Костей рядом с ним. Но не мог подобрать слов. Хотел обнять Ульяну, но пол под ним предательски заскрипел. Костик закряхтел. Взрослые замерли.

– Это я только рядом с тобой такая смелая, – прошептала Уля, – потому что я знаю, что ты не предашь. И не обманешь. Я не навязываюсь, не рассчитываю ни на что. Но сейчас хочу, чтоб ты знал – мы команда. Я сделаю все, чтобы тебе помочь.

Наверное, Грише стоило ответить что-нибудь в том же духе. Но нужные слова опять не обнаружились. Поэтому он просто похлопал Улю по плечу и улыбнулся. И она ему улыбнулась, хотя было темно и увидеть ее улыбку Гриша не мог.

А потом они потянулись друг к другу, и единственной серьезной проблемой стал подло поскрипывающий пол. Все остальное оказалось неважно.

Через два дня отца забрали домой. Коллеги изо всех сил выпихивали его в реабилитационный центр, но Богдан Семенович написал в блокноте неровным почерком: «Я сам разберусь! В центре постоянно коек не хватает!» При попытке привести новые аргументы тыкал в эту надпись и нечленораздельно ругался.

Гриша сходил на очередное собеседование, вернулся домой совершенно выжатый, но, когда встретился взглядом с Улей, понял, что ей еще хуже.

– Идем гулять? – спросил он.

Уля мотнула головой.

– Костик только заснул, – сказала она, – твоей маме сегодня дважды вызывали скорую. Она не может ухаживать за отцом; как только она его видит, у нее скачет давление. А я страшно переживаю за отца, ему же волноваться нельзя. Ей что-то вкололи, сказали, будет спать. Но за ней нужно следить. Я пытаюсь. Врачи приезжали утром, показывали упражнения, которые нужно делать с Богданом Семеновичем каждый день, но их нужно делать с кем-то. Меня он к себе не подпускает. Ехать в реабилитационный центр отказывается. Костик капризничает. Я не знаю, что делать. Врач сказал, что они будут ездить к нему каждый день столько, сколько нужно, пока мы не найдем выход, но это не…

«Надо спросить у папы», – машинально подумал Гриша.

У него первый раз с начала всей этой дикой истории на глаза навернулись слезы. Он до сих пор не понимал, насколько привык, что в сложной ситуации всегда можно позвонить отцу. И тот подскажет. Или отругает. Неважно, благодаря одной его уверенности в себе становилось легче.

– Как, оказывается, трудно быть взрослым, – сказал Гриша.

– Мне кажется, тебе с папой нужно поговорить, – сказала Уля. – Пойдем. И мне кажется, его нужно сводить в туалет. Он там ни разу не был, и, по-моему, он стесняется попросить помощи.

«Поговорить, – подумал Гриша. – Как “поговорить” с человеком, который зыркает на тебя глазами и готов убить взглядом?»

Врач сказал, что дома отец быстрее пойдет на поправку, потому что дома спокойнее. Какое уж тут спокойствие! Гриша сводил отца в туалет, отвел его обратно в комнату, уложил, аккуратно укрыл одеялом и застыл над ним как дурак. В соседней комнате захныкал Костик, в глазах отца мелькнула обида. Гриша взял отца за руку. Она была безвольная и прохладная.

Гришины мысли скакали с одного на другое. Нужно поговорить? Но о чем?

– Сегодня погода плохая, – выдавил из себя Гриша.

Костик в соседней комнате захныкал громче. Отец нахмурился.

– Не сердись, – сказал Гриша, – ему просто тяжело в квартире целый день. Уля с ним раньше очень много гуляла, а тут она выйти не может. Сейчас я отправлю их на улицу, ты сможешь отдохнуть.

Отец смотрел сердито.

– Уля хорошая, – сказал Гриша, – она просто кремень. Честно говоря, я не знаю, как бы я без нее справился…

Взгляд отца смягчился. Теперь он смотрел заинтересованно.

– Рассказать тебе про нее? – спросил Гриша.

Отец кивнул.

Гриша сел на пол рядом с кроватью.

– Это дикая история, – начал он. – Помнишь Веника?

Через полчаса Гриша малость охрип. Наверное, монолог такой длины он не произносил никогда в жизни. Но глаза у отца менялись. И в конце они стали живыми. Настоящими. Такими, как Гриша их помнил. И только ради этого он мог говорить и говорить.

Дверь в комнату тихонько приоткрылась, и в щель всунулась рука Костика, следом с трудом пролезла голова. Костя увидел Гришу, разулыбался и пополз к нему.

– Сбежал от мамы? – спросил Гриша.

– Бвым! – заявил Костик.

– «Бвым» – это машинка, – перевел Гриша отцу. – Не путать с «зя». Это муха.

Отец улыбнулся. Гриша взял на руки Костю, тот тут же начал выкручиваться, чтоб его спустили на пол. Прибежала Ульяна.

– Проник-таки, – шепотом возмутилась она, – воспользовался моментом! А ну иди ко мне!

Костик заполз за кровать и смотрел оттуда очень хитрым взглядом.

Ульяна мельком глянула на Богдана Семеновича.

– Ох, вам лучше! – обрадовалась она.

Гриша снова взял отца за руку, и Уля в порыве накрыла их руки своей ладонью.

«Какая она красивая!» – подумал Гриша и почувствовал, что его руку сжали.

Отец накрыл их ладони своей здоровой, левой рукой.

– Фсе… бузет… ха… ра… фо… – тихо и очень медленно сказал он.

Ульяна заплакала. От радости и облегчения.

Сначала Гриша думал, что ему тотально не везет: ни на одну работу его больше не брали. Но потом стал замечать взгляды, которые бросают на него несостоявшиеся наниматели, – косые, осторожные, немного опасливые. Наконец он нарвался на соседа по двору, который в конце собеседования признался:

– Прости, я бы тебя все равно не взял. Шефу звонили… хорошие люди предупреждали, чтобы тебя ни под каким соусом не брать.

Гриша даже не стал уточнять, что за люди звонили. Хотя в глубине души он надеялся, что так мелко Веник пакостить не станет.

– А собеседование-то зачем? – вздохнул Гриша. – Чисто поиздеваться?