Андрей Жвалевский - Грабли сансары

Сосед пожал плечами и посоветовал:

– Меняй сферу деятельности. Я так понял, всем, кто с техникой работает, насчет тебя сказали.

Гриша собирался позвонить Венику и высказать все, что о нем думает. О его подлости. О том, что не поленился столько народу напрячь. И денег не пожалел. И еще Гриша хотел спросить: «Да чего тебе нужно?»

Но, пока прокручивал разговор в голове, догадался сам.

Веник хотел наказать. Болезненно и бессмысленно. Чтобы Уля с Гришей приползли на коленях просить пощады. И вот тогда бы Веник… нет, все равно не простил бы, но удовольствие получил бы огромное.

Поэтому Гриша никуда звонить не стал, а вот советом воспользовался. Переписал резюме на сайте вакансий и стал звонить вообще по всем объявлениям.

Теперь ему отказывали уже без фиги в кармане, а просто потому что нет опыта работы. Или не отказывали, а радостно предлагали влиться в прекрасный мир сетевого маркетинга либо играть на «Форекс».

Дома он никогда не жаловался, бодро рассказывал отцу, что вот-вот найдет работу. Или уже нашел, но пока на испытательном сроке. Верил ли ему папа, непонятно. Мама точно не верила и продолжала шепотом, чтобы отец не слышал, капать на мозги.

А однажды нашла Улин паспорт и устроила сыну разнос:

– То, что она тебе не жена, я подозревала! Но она, оказывается, замужем! И ты повесил себе на шею чужую жену с ребенком!

Гриша разозлился. И снова в его голосе прорезались отцовские интонации:

– Хватит! Ребенок мой! И не смей шарить по чужим карманам!

Он отнял у мамы паспорт. Она побагровела и схватилась за голову.

– Гипертония по полной программе, – объяснил врач скорой. – Нужно наблюдать в стационаре.

По идее, Гриша сейчас должен был чувствовать отчаяние. Мама лежала в больнице. Папа – дома, и за ним нужно было постоянно ухаживать. Работы не было. Деньги таяли.

Но отчаяния не было.

Потому что каждый вечер после бесконечных походов по собеседованиям и объявлениям «Легкий заработок!» дома встречала Ульяна. Кормила чем-то, рассказывала о том, что Богдан Семенович сегодня пытался что-то сказать, о «подвигах» Костика, о небольшой халтурке, которую надо сделать вечером, когда Костик заснет, о том, что просила привезти Гришина мама. И становилось понятно, что все нормально, надо просто пережить черную полосу.

Только Уле было плохо. Она, конечно, держалась. Но серела. И Костик из активного и очень жизнерадостного мальчика начал превращаться в капризного нытика.

– У него зубы, – оправдывалась Уля.

Но Гриша понимал, что дело не только в зубах.

Раньше, когда Костик переворачивал стакан молока, Уля устраивала заплыв или рисование молоком по полу или еще что-нибудь, что позволило бы Косте и всем окружающим по уши перемазаться в молоке и нахохотаться до икоты.

Вчера Костя опрокинул свою «непроливайку», и Уля молча сжала зубы. Нет, она не кричала. Но Гриша видел, что она в шаге от крика. А Костик через секунду готов был вывернуть и тарелку супа и швырнуть в стену ложку.

Честно говоря, Гриша бы тоже что-нибудь швырнул в стену. Потому что понимал, что Уля тянет на себе все его проблемы. А делать она этого не должна. Нужно было срочно что-то делать, пока Ульяна не исчерпает все свои внутренние запасы терпения и оптимизма.

Решение появилось случайно. Гриша нашел очередную разовую работу – сидеть на ток-шоу и изображать заинтересованного зрителя. Передача была про поиск пропавших родственников.

Гриша хлопал, смеялся и возмущался по команде ассистента режиссера… и вспомнил про Улиного отца. Да, она про него ничего не знает, но он же где-то есть! Неужели он не поможет родной дочери?

Вечером за ужином Гриша попытался завести разговор на эту тему, но с первых же слов стало понятно – Ульяна обсуждать пропавшего папу не расположена. Тогда Гриша дождался, когда Уля с Костиком отправятся на прогулку, и забрался в личные вещи Ульяны. Ему повезло: среди документов оказалось и свидетельство о рождении Ули, а в нем – фамилия, имя и отчество отца: Рувим Михайлович Нейхмихель. «Понятно, – усмехнулся Гриша, – почему Уля никому не называет свое отчество!» Осталось только вбить найденную информацию в поисковик… и убедиться, что Рувим Михайлович умер восемь лет назад в Хайфе.

Гриша сначала чуть не расплакался, а потом разозлился. Он принялся искать каких-нибудь родственников покойного, бросил клич в фейсбуке (сделав пост невидимым для Ули). И через час поисков получил сообщение: «Здравствуйте, меня зовут Далия, я дочь Рувима Михайловича. А что вы хотели?»

Гриша испустил негромкий победный клич и торопливо напечатал: «А вы знаете, что у вас есть сводная сестра?»

– Сестра? – уточнила Уля. – Я думаю, что не одна. У отца было много женщин.

Гриша понимал, что рассказывать нужно аккуратно, чтоб не спугнуть.

– Она сильно старше тебя. Живет в Израиле.

– Да? – удивилась Уля. – Может быть. Отцу было за сорок, когда я родилась. Вполне могли быть взрослые дети. Пиши: молоко, яйца, кефир… Только разборчиво, я потом в магазине твой почерк не понимаю.

– Ей сорок пять. Она очень хороший адвокат.

– С ума сойти, – восхитилась Уля. – Сыр обязательно!

– У нее свой дом в Иерусалиме. Большой. Двое детей, оба уже с ней не живут. Две большие собаки.

– Ну круто же! – сказала Уля. – Картошка! Я последнюю вчера сварила. А Костик, кроме пюре, ничего не ест!

– И она зовет тебя к себе.

– О! Морковка еще.

– Уля, она тебя насовсем зовет.

– Что?

Ульяна так смешно хлопала глазами, что Гриша не удержался и хохотнул.

– Она сказала, что ей давно скучно, что дом огромный, что ты ее вообще не стеснишь, она детей обожает. Она тебе на начальном этапе поможет. Пока язык учить будешь. А потом ты уже сама, если захочешь. Ты же быстро обживешься, ты такая…

Тут Гриша запнулся.

– Умная, – сказал он, – и бесстрашная. И… Короче, что тебе новая страна, ты вообще все можешь.

Ульяна продолжала смешно хлопать глазами. Гриша замолк.

– Соглашайся! – максимально энергично сказал он.

Но Ульяна не спешила радоваться.

– Ты хочешь, чтобы я уехала? – спросила она.

– Уля, это шанс для тебя, ты не должна разгребать мои проблемы, у тебя сын, и ему будет гораздо лучше…

– Я спросила, ты хочешь? – перебила его Уля. – Ты? Хочешь?

Гриша к такому повороту готов не был. Он уже сделал все, что мог. Нашел родственников Ули. Решил проблему. Какая разница: хочет он, не хочет. Главное, что у Ули появится перспектива. И Костику там будет лучше.

А Гриша… Ну да, он не хочет.

– Я хочу, – сказал Гриша, – чтобы вы с Костиком уехали. Так будет лучше для вас.

– Я поняла, – сказала Ульяна.

На следующее утро Грише повезло: взяли продавцом на радиорынок. Правда, оплату положили чисто сдельную, процент от продаж. Это было не то занятие, которое у Гриши получалось хорошо. Вечером он возвращался домой с двумя тысячами в кармане и мрачными планами на будущее.