Геннадий Евтушенко - Грехи наши тяжкие

Лёшка задумался. Стихов он никогда не писал. А тут вроде всё само собой складывается… Он зашёл во двор, но не пошёл в дом, а сел в машину (пока вдохновение не покинуло!), нашёл в бардачке листок и принялся писать. Строчки сами собой ложились на бумагу. Иногда он что-то зачёркивал, исправлял, переписывал, но, в общем, получилось целое стихотворение. Он перечитал его, удовлетворённо хмыкнул, улыбнулся: «Ну ты, Лёха, даёшь! До чего любовь доводит!» Спрятал бумажку в карман, решил: «Потом начисто перепишу», и тут увидел Лизу. Она подошла совсем близко, уже наклонилась к окошку, улыбнулась.

– Ты что, тёплую постель с женой на машину променял? – покачала головой. – Вылазь.

Лёшка выбрался наружу, подумал: «Хорошо, стишок успел спрятать», пожал плечами, стал врать:

– Понимаешь, я ещё вчера заметил, что лампочка давления масла мигает. Вот с утра решил проверить.

– Ну и что, проверил?

– Не совсем.

Лиза вздохнула.

– Лёш, ты же больше часа назад ушёл. Всё лампочку проверял? Да так и не проверил?

Алексей с укоризной глянул на неё.

– Время засекала? Больше часа я по посёлку гулял. Потом, когда возвратился, будить тебя не хотел. Вот и решил лапочкой этой несчастной заняться.

Лиза не унималась.

– Будить не захотел? Или с горя, что Танюшка тебя отшила?

Ясное дело, Лиза не спала и сверху, со второго этажа, видела, как он пытался увязаться за Таней. «Слава богу, Таня, как чуяла, что нельзя мне за ней идти. Отшила от греха подальше». А вслух сказал, уже с улыбочкой:

– Отшила, отшила. – Потом добавил: – Я, правда, больше часа по посёлку гулял. Потом, уже возле дома, вижу – Таня в лес идёт. Хотел её остановить, я ведь, когда из дома вышел, тоже в лес идти собирался, да куда там: трава мокрая, кустарник тоже весь в росе. Вот и пошёл по посёлку. А тут вижу: Танька в лес собралась, хотел остановить, промокнет ведь. Уже и догнал было. А она вдруг обернулась, зыркнула строго как-то: «Не ходи, мол. Чапай думать будет!» Ну я и развернулся. – Он пожал плечами. – Вот такие дела.

Лиза задумалась, тихонько как бы сама себя спросила:

– Чего она в лес пошла? Да ещё в такую рань? – Помолчала, потом добавила: – Ладно, не девочка, значит, надо было. – И мужу: – Пошли в дом. Пора и завтраком заняться.

А ближе к вечеру Лёшка таки выбрал момент и сунул Тане в ладошку своё стихотворение. В таком виде, как было: с исправлениями, зачёркнутыми словами… «Ничего, – подумал он, – разберётся».

Отпраздновали день рождения хорошо, весело, как в старые времена. А на следующий день, уже дома, Алексей заметил:

– Да, всё здорово у Тольки было. Но тесновато теперь нам всем там стало. Ещё одной комнатушки не хватает.

Лиза пожала плечами.

– Не хватает. С чего ты взял? Таня с Олегом на даче теперь практически не бывают.

– Ну так что? А ты подумала, почему не бывают? – Он-то знал, как Таня любит дачу и почему теперь там не бывает. Очень тяготился этим. – Не бывают, потому что мы бываем. Мешать нам не хотят.

Лиза рот открыла, да так и замерла на какое-то время. Лёшка усмехнулся:

– Рот закрой. Ты об этом не думала?

Лиза покачала головой.

– Даже представить себе не могла. Что ж Лена? Сказала бы. Или Толька тебе?

– Ну как ты себе это представляешь? Я эту дачу вместе с Толькой его родителям строить помогал. Тогда ещё решили: общая будет. Столько лет прошло, всегда вместе туда ездили, а теперь они скажут: «Хватит, ребята. Нам тут самим места мало». Так, что ли?

– Да… – протянула Лиза. Молча походила по квартире, о чём-то задумавшись. Потом вдруг оживилась. – А знаешь, Вера Сомова, ну, наш завуч, дачу продаёт.

Мне-то было ни к чему, я так, краем уха слышала, внимания не обратила. А теперь… Подумать надо. Может, вариант?

– Сомова? – засомневался Алексей. – Помню. Так мы ж там однажды были. Зачем им продавать? У них дача небольшая, но классная, всё есть и от Москвы недалеко.

– Всё есть, – фыркнула Лиза. – Да у неё теперь муж торгует чем-то, богатым бизнесменом заделался. Они в коттеджном посёлке дом покупают. Газ, охрана, канализация и всё такое…

– Ну, раз канализация… – протянул Лёшка.

Так у них появилась своя дача.

Теперь всё лето они с Юрьевыми мотались каждый на свой участок, и общаться стали всё реже и реже. Как-то незаметно они и вообще почти перестали встречаться. Лёшка понимал почему: он помнил данное Тане слово, вот и придумывал разные причины, чтобы избегать так любимых им ранее посиделок. Лиза сначала удивлялась этому, потом смирилась и лишних вопросов не задавала. Вот так «просто» всё и получилось.

Алексей сидел, сгорбившись, нюхал сорванные цветочки. Вздохнул, снова подумал: «Теперь их можно только Лизе подарить. Заслужила. – И тут же: – Почему заслужила? Это родине служат. А Лиза – достойна! Достойна не букетика, а охапки! Нет, не охапки – вагона цветов! – Усмехнулся. – Вагона цветов… Конечно, достойна… Но что это я о Лизе? Таня улетела, а я о Лизе»…

Мысли путались в голове. Вспомнилось вдруг, как Таня читала Пушкина: «Унылая пора, очей очарованье…».

«Вот и настала унылая пора, – подумал он, – только летом. Осени не дождалась… А очи улетели… Улетели, и как будто жизнь моя с ними улетела… Вытекла из меня и улетела…».

Он вдруг услышал за спиной резкий скрип тормозов. Решил: «Лихач какой-то. Молодёжь резвится, тут и до беды недалеко». Обернулся. Лена! Она поспешно выбиралась из машины.

– Лёша? – Её удивлению не было предела. Повторила. – Лёша? – И уже с тревогой: – Что с тобой? Что ты тут делаешь?

Он пожал плечами.

– Что делаю? Таню провожаю.

Он показал ей свой букетик, потом обернулся к лётному полю, махнул рукой.

– Видишь? Вон она полетела.

Лена с ужасом смотрела на него.

– Провожаешь? Здесь? Ты можешь объяснить, что произошло? Авария? Ты разбил машину? Ну, скажи мне наконец, что случилось?

Лёшка глянул на неё, пожал плечами.

– Кроме того, что Таня улетела, ничего не случилось.

Он не спеша выбрался на дорогу, поцеловал её в щёчку (наконец-то) и сказал:

– Давай в машине поговорим. Подустал я сегодня что-то.

И они сели в машину. Лена сразу набросилась на него с расспросами. Лёшка не стал оправдываться, а сам упрекнул её:

– Что ж ты раньше не могла сказать, что Таня с Олегом уезжают? Нужно было до последнего момента, до утра тянуть? И муженёк твой хорош, мы что, уже не друзья? Скоро на улице встретишь, не узнаешь!

Лена вздохнула.

– Длинный это разговор, не сейчас. Поговорим ещё. В другой раз. Толя не позвонил, потому что обижен на тебя. Это ведь ты пропал, а не он. А я? Я тоже в недоумении: то у вас с Татьяной любовь – водой не разольёшь, то вдруг видеться не желаете. А я виновата…

У Лёшки засосало под ложечкой. Он сглотнул слюну. Мелькнуло: – «Знает, что ли, про любовь? – Но тут же. – Нет, не может быть». А вслух сказал: