Дмитрий Собына - Непокоренный «Беркут»

– Вань, пойдем, постоишь возле туалета. Я себя в порядок приведу, – позвала жена.

В общий туалет в коридоре приходилось ходить вдвоем. Пока Марина приводила себя в порядок, Иван стоял, как караульный, чтобы никто не зашел.

– Спасибо, – чмокнула его в губы жена.

– Как у вас, женщин, получается, зашла одна, а вышла совсем другая, – качая головой, удивленно спросил Иван, идя вслед за женой в комнату.

– Сейчас накрашусь и вообще в принцессу превращусь, – засмеялась она, доставая из сумочки парфюмерию и раскладывая ее на столе. Сделав макияж, Марина принялась накрывать на стол.

– Пойду к командиру схожу, попрошу отпустить на поезд тебя провести, – предупредил Иван уже у дверей.

– Угу. Только не долго, есть уже очень хочется, – попросила жена, жуя кусочек колбасы.

Командир вместе с офицерами тоже отмечал новый 2014 год.

– Разрешите? – несмело спросил Иван, предварительно постучав в дверь.

– А, Ваня. Заходи, присаживайся, – пригласил полковник, указывая рукой на свободное место возле Василькова.

– С Новым Годом, командир. Я на минутку. Разрешите мне съездить жену на поезд провести?

Полковник задумчиво посмотрел в окно, потом перевел взгляд на Ивана и произнес:

– За поздравление спасибо, а съездить никак не получится. Я бы тебя отпустил, но еще с раннего утра позвонили из министерства, предупредили быть в готовности выехать по первому звонку, поэтому никто из общаги ни ногой.

Увидев разочарование на лице бойца, поспешил успокоить.

– Я дам свою машину с водителем. Саша отвезет и посадит на поезд, а вы, если что, меня к себе в автобус возьмете?

– Конечно, командир, лучшее место вам уступим, – поспешил заверить полковника майор Барсуков.

– Ну, вот и договорились. Я позвоню Саше, скажу, на когда надо. Он отвезет. Что сделаешь, служба у нас такая, некогда и с родными побыть, – успокаивающе произнес командир.

– Давай, может чаю попьешь. Вот и конфеты шоколадные есть. Чего покрепче не предлагаю, ситуация напряженная, как на пороховой бочке сидим, – нахмурился командир.

– Да нет. Спасибо. Пойду к жене, ей скоро уезжать, хотелось еще немного вместе побыть.

– Так пускай остается еще на денек, – предложил командир.

– Нельзя, детей там и так на мою маму оставила, и на работу надо выходить.

Затолкав в багажник служебной машины ставшую в два раза меньше сумку, Иван обнял жену и, крепко прижав к себе, зашептал на ушко:

– Люблю я тебя, солнце.

Услышав его слова, она еще сильнее прижалась к его плечу.

– Дочкам скажи, маму пускай слушаются. Я думаю, скоро приедем. Не может же все это бесконечно продолжаться?

Журбе не хотелось отпускать прильнувшую к его плечу такую родную и любимую жену. Возле водительских дверей, привлекая их внимание, закашлял Саша. Достав телефон, Иван посмотрел на время.

– Надо ехать, а то на поезд опоздаешь, – сказал он нехотя отпустившей его Марине. Крепко поцеловав жену, помог ей сесть в машину. Сейчас, смотря, как удаляются габариты машины, он почувствовал, что из сердца вырвали большой кусок, оставив там теплиться маленький огонек надежды на скорую встречу. Они так мало проводят времени вместе, постоянно занятые какими-то проблемами, а жизнь не стоит на месте, летит вперед скоростным поездом, а за окнами мелькают года. Командировки, ночные смены и постоянная жизнь на работе не прибавляла семейного спокойствия, но именно в такие минуты, как сейчас, чувствуя щемящую боль в груди, Иван понимал, что любит свою жену больше всего на свете. Тяжело вздохнув и опустив голову, он побрел в общежитие – праздник закончился.

За окном проносился до боли знакомый пейзаж. Посадки с обмерзшими деревьями, раскачивающие на ветру голыми ветками, кусты, на которых, как новогодние игрушки, развешаны ветром разноцветные кульки. Черные перепаханные поля, а среди них весело зеленеющие, неприкрытые снегом озимые. Встречные косые струи дождя, подгоняемые сильным ветром, бились в лобовое стекло. Дворники, не останавливаясь ни на секунду, смахивали воду, позволяя Одасу за рулем видеть убегающий вдаль мокрый асфальт. «Беркут» ехал обратно в Киев. Позади оставалась счастливая неделя, проведенная дома, а впереди опять майдановский дурдом на неизвестный срок. В салоне стояла мрачная тишина, желания возвращаться назад ни у кого не было, только необходимость выполнения приказа собрала их всех вместе и засунула в этот автобус, увозящий все дальше и дальше от дома. Народ в салоне почти не поменялся, добавилось несколько новых лиц, вместо раненных и больных, которые сейчас лежали в госпитале или долечивались дома. Наиболее колоритной и выделяющейся новой личностью был Васига Роман. Двухметровая громадина с огромными руками и добродушным лицом, сидел на заднем сиденье и с растерянностью смотрел на все происходящее удивленными глазами. Рома пришел в подразделение меньше месяца назад и ему здесь все было в новинку. Парень он вроде не плохой, здоровьем не обижен и за словом в карман не лез. Правда с непривычки в новой обстановке немного терялся, но парень он был нормальный и в коллектив должен вписаться безболезненно. Рядом с ним уже умудренный опытом Американец помогал товарищу освоиться, негромко рассказывая про службу и давая советы.

Сидя на своем старом месте, Иван с тоской смотрел в боковое окно на проносящиеся встречные машины. Он вспоминал незаметно пролетевшую неделю дома. Сразу после приезда телефон у него не замолкал. За короткое время нужно было объездить родителей и родственников, он не видел их полтора месяца и очень по всем соскучился. Всех интересовало, что же происходит в столице, действительно ли все так, как показывают по телевизору. В гостях разговоры сводились к майдану и политической ситуации в стране. Иван, чтобы не пугать родных, отшучивался, поясняя свою неосведомленность сидением в автобусах или охраной Администрации Президента и, конечно же, он не принимал участия ни в каких столкновениях. Жене поначалу он не говорил, что скоро придется возвращаться в Киев, но с приближением отъезда пришлось ее огорчить.

– Вань, может не поедешь? Уже и так куча болячек, еще неизвестно, что с головой, и врач говорил, нужно на обследование лечь.

Камень, попавший в голову Ивану на Банковой, бесследно не прошел. Тошнота полностью прекратилась дней через пять, а вот звон в голове так и остался. Врач-невропатолог, к которому он пошел на прием, ничего конкретно сказать не смог. Предложил лечь в больницу, обследоваться, но Иван отказался.

– Марин, доктор сказал, ничего страшного, можно и попозже обследоваться. Ну как я товарищам в глаза смотреть буду? Скажут, закосил.

– Не слушаешь ты меня, – покачивая головой, обижалась жена.