Ариадна Борисова - Всегда возвращаются птицы

Несмотря на дурные предчувствия и приступы мрачного настроения, часто мучающие Изу без особого повода, она старалась как-нибудь развеселить Ксюшу, вытащить в кино, просто на прогулку. Ничего не получалось. Уставая от притворства, Иза переключалась на борьбу с собственным отчаянием, и так же впустую.

Джазовый фестиваль прошел без Ксюшиного участия. Зимой, не слушая ни уговоров, ни слезных просьб, она внезапно бросила учебу и уехала к родителям в Забайкалье. Иза очень скучала, ведь ближе Ксюши у нее в Москве никого не было. Да и нигде не было, кроме двух старых соседок в Якутске.

Вечерами, сидя по-турецки с учебником на кровати и забыв о занятиях, Иза подолгу бродила глазами по карте СССР. Всматривалась в бирюзовое коромысло озера Байкал, возле которого разбросались в межгорьях староверские деревушки, и где-то среди них красовалась «кучерями» Ксюшина. Река Лена вылетала из-под стражи байкальских хребтов и мягко, долго обтекала нежной рукой северные земли. Лохматый зверь Балтийского моря опирался на карту двумя голубыми лапами, опустив хвост за ее пределы. Удравшая к Юкатанскому проливу ящерица Кубы не высовывалась даже кончиком хвоста…

Иза давно не видела Патрика. Он, наверное, грезил об открытиях новых месторождений в своей лазурной стране, и память о Ксюше потихоньку заметалась московскими снегами с мечтой о белых песках Варадеро. Ах, как же подмывало найти Кэролайна и рассказать ему новости! Но Ксюша строго-настрого предупредила в письме: «…не вздумай болтать обо мне Патрику. Если спросит, скажи, что живу хорошо, чего и ему желаю. Юрию и ребятам в ансамбле кланяйся от меня. Успехов им и здоровья, пусть курят поменьше». А Иза и с Юрием сто лет не встречалась. Ни с ним, ни с Валентином Марковичем. Носилась из общежития в институт и обратно, раз в три дня захаживала в гастроном – вот и вся ее дорога. О весточках от Ксюши узнавала обычно по хитрому виду Дарьи Максимовны. Довольная нетерпением Изы, вахтерша вынимала из-за стойки толстенький конверт и, помахивая им, всякий раз дразнила: «Пляши, а то не дам!»

Письма Ксюша писала нечасто, но обстоятельно и, отмечала Иза с улыбкой, почти грамотно. Очевидно, совет мысленно записывать фразы, произнесенные вслух, не пропал даром. Ксюша в подробностях сообщала о здоровье родных, об Эльфриде Оттовне и своем клубе, где начала работать художественным руководителем через месяц после рождения сынишки.

За маленьким Николаем Патриковичем приглядывала мать. Ксюша несколько раз на дню бегала домой кормить ребенка, благо клуб был недалеко. Давно онемевший после инсульта отец неожиданно начал выговаривать «Каля» – имя свое и внука. Мать так привязалась к младшему Николаю, что ревновала его к дочери, о чем Ксюша писала со смехом: «…а была бы, говорит, титька моя с молоком, мы бы с Николушкой вовсе в тебе не нуждалися». С любительской фотографии на Изу смышлено смотрел кудрявый младенец экзотической красоты…

В каждом письме Ксюша звала к себе. «Не пожалеешь, Иза, если к нам распределишься, честное комсомольское! Стала бы директором клуба, а то некому. Один тут числится, работать не хочет, единолично мучаюсь с отчетами. Как славно было бы вместе целые представления ставить из семейской жизни! В клуб вслед за молодежью потянулись взрослые, а певучих стариков да охочей до песен детворы у нас всегда страсть сколько, потому количественный охват самодеятельности на душу населения у меня один из лучших в районе. Похвастаюсь: на областном смотре мы отхватили первое место! С помощью знакомых Эльфриды Оттовны в районном ДК удалось выбить денег на материал для костюмов. Наши мастерицы сами сшили-вышили кички, сарафаны, рубахи, нанесли из сундуков старинные наряды. Женщины надели давнишние бусы из янтарей (семейские сысстари их любят), местный умелец накатал парням поярковых шляп. Киномеханик декорацию нарисовал – окошко с березовой веткой, девчата занавески в петухах нацепили. Ребята игру на ложках осваивают, а балалаечников у нас целых два! Непростой стал ансамбль – забава и загляденье! Еще расписную бабушкину самопрялку я приволокла из дому. Самая старшая участница Фекла Дмитриевна, семьдесят семь годков ей (Гарбузова фамилия), тут же на концертах нитку прядет с овечьей шерсти. Учит женскому заделу правнучку Анютку (той десять лет), и обе поют при этом! Услышишь песни моего ансамбля – весь день есть-пить не захочешь от радости. Приезжай пока хотя бы на лето! Общежитие для специалистов решено построить, к окончанию твоей учебы наверняка будет готово, и комнату немедля дадут. Ты к природе чуткая, быстро влюбишься в наши края. Зимой смотреть на село браво – разноцветные избы хороводятся ряд к ряду, все в снегу, как в пуховых платках. А летом! А Байкал, Иза!!! От районного центра до него на автобусе совсем недалеко. Даже описывать не стану байкальскую красоту, не могу – дыхание от слез спирает…»

Чернила в этом месте и впрямь слегка расплывались. Дальше Ксюша задавала множество вопросов и требовала ответить на них «…досконально, а то все куда-то спешишь. Не надо спешить, Иза, гляди за собой крепко. Новые друзья позовут – сперва присмотрись, но лучше вопче совсем не ходи на всякие вечеринки. Незнакомый парень зачнет приставать – сию же секунду пресекай, пока руки не распустил. Я, например, так говорю: «Катись колбаской, не то глаза выцарапаю!»

Здесь Ксюша, видимо, спохватывалась, что Иза может дурно подумать о семейских ребятах: «Ну, мне-то редко ругаться приходится, у нас парни не нахальные, потому как воспитанные в основном. Сильно соскучилась я за тобой и жду. Хоть небольшая в клубе получка, зато на еду почти не станешь тратиться. Вся снедь домашняя, картошки-капусты навалом, кур держим, зимой я у рыбаков омуля на пироги недорого беру. За модными вещами тут не гоняются, не стиляжничают. Да не в деньгах дело. Ты, я знаю, до них не жадная, не экономичная «до мозгу костей», как не буду поминать кто… Приезжай…»

Изе, между прочим, пригодились Ларисины расчетные памятки. Привыкла экономить, и стипендии теперь, как ни странно, хватало. Мало расходовалось добровольное пособие, ежемесячно посылаемое Натальей Фридриховной. На попытки отказаться от содержания та ответила письмом с раздраженной отповедью и пригрозила посылать нарочно больше, «…чтоб ты, Изочка, не мурыжила мою совесть своим стыдливым нытьем». Посоветовала откладывать излишек: придет пора – понадобится.

Ни первым летом, ни вторым Иза в Забайкалье не поехала. Москва продолжала стремительно расширяться, студенты пользовались случаем подзаработать на стройках. В мамину шкатулку понемногу откладывались деньги на поездку в Клайпеду после учебы и подарочные посылки в Якутск. Вот исполнит Иза данное маме обещание вернуть бел-горюч камень Балтийскому морю, тогда и отправится к Ксюше – навсегда.