Игорь Губерман - Восьмой дневник

«Что бы Вы спросили у Бога?»

«Скажите, Вы Вашим ртом ещё и едите?»

«Когда я собиралась на концерт, предложила своему другу пойти со мной. На что он сказал: ‘‘Даже смотреть не хочу на этого плагиатора – столько мыслей у меня из головы украл!’’»

«Игорь Миронович, сколько у Вас детей, о которых Вам известно, и поддерживаете ли Вы с ними отношения?»

«Игорь Миронович, когда будет конец света?»

«Игорь Миронович, можно ли сказать, что мы сегодня культурно провели вечер?»

«От южных гор до северных морей, от Волги-матушки и до Тунгуски вы заебательский еврей и нехуёвый, впрочем, русский. С уважением».

«Игорь Миронович! Как, скажите, найти мужа в такие тяжёлые кризисные времена? Заранее спасибо Вам. Татьяна».

«Игорь Миронович, скажите, что делать девушке с двумя детьми, которая хочет замуж за еврея?»

«Спасибо Вам за Ваше творчество, наш ребёнок, ему 14 лет, слушая Ваши стихи, решил почитать Пушкина…»

«Неужели вы до сих пор бухаете? И как сохраняете бодрость духа? И есть ли Бог? Спасибо».

«Игорь Миронович! Мой муж – еврей. Я ему часто говорю: все нормальные евреи – врачи, инженеры, а ты – милиционер. Я права?»

«Детская история. Грустный Антон приходит из детского сада. Мы спрашиваем: что случилось? – Плохо кормили. – А что давали? – Молоко, блядь, и дыню».

«Игорь Миронович, как Вы потеряли девственность?»

«Как хорошо на самом деле мне жить в родной стране! Но почему же в этом теле и почему в говне?»

«В Интернете мы прочитали заметки Дины Рубиной о Вас. Интересно! А хули Вы о ней ничего не напишете?!»

«Как приручить зятя?»

«Я армянин, а женюсь в третий раз на еврейке, к чему бы это?»

«Игорь Мироныч, какой стих Вы вспоминаете, чтобы не плакать? Спасибо. Плаксивая девушка».

«В антракте позвонил знакомой. Ты где? – спрашивает она. На вечере Губермана – был мой ответ. Ой, как здорово! – с неподдельным восторгом завидует она. И продолжает: а это кто такой?»

«Игорь Миронович, что для вас женский оргазм?»

«Уважаемый И.М.! Однажды, года три назад, попал в уфимский СИЗО (следственный изолятор) – всего на неделю. И в камере в качестве разрешённой литературы обнаружил Ваши ‘‘Тюремные гарики’’. Книга была общая – камерная (разве что инвентарного номера не имела). Она мне очень помогла в первые дни, они ведь самые тяжёлые! Знаете ли Вы подобные случаи? С уважением, Сергей О.»

Нет, я подобных случаев не знаю, но какова гуманность уфимской милиции! Зато знаю множество других размещений моего высокого творчества.

«Игорь Миронович, не обидит ли Вас, что Ваша книга лежит у нас в уборной? Именно благодаря Вам мы проводим там значительно больше времени. Спасибо!»

«Я – полковник авиации в отставке. В детстве, в армии и на гражданке меня все называли евреем, хотя я русский. Как уехать в Израиль на постоянное место жительства? Виктор».

«Игорь Миронович! Вот такая история. Внуку 3,5 года, провожает прабабушку домой. ‘‘Поцелуй бабу Галю’’, – говорит его мама. Правнук отвечает: ‘‘Что-то не больно я люблю старух целовать!’’

«Кто с языком и словом дружен, тому тогда и хуй не нужен! Пенсионер».

«Игорь Миронович, правда это, что миром правят евреи, или всё-таки их жёны?»

«Игорь Миронович, я вас хочу слышать ежедневно, что делать?»

«Игорь Миронович! Жги! Да не угаснет русский запал в недрах еврейской души!»

«Скажите, на Ваш взгляд, чего не хватает России? Только не говорите, что евреев».

«Игорь Губерман, если Вы друг Иосифа Кобзона, помогите нам встретиться!! Очень Вас прошу! У вас наверняка есть сотовый телефон, позвоните Иосифу Давидовичу! Хочет он со мной встретиться?.. Извините, я покажусь назойливой, но, быть может, у Вас появится возможность приехать ко мне завтра по адресу:…»

«Игорь Миронович! Моя девушка смотрит на Вас с восторгом. Что нужно сделать, чтобы на меня она смотрела так же?»

«Игорь Миронович! Как у вас рождаются стихи – утром, в обед, вечером? Вы становитесь в позу или ходите? Или они потоком льются? Или вы напрягаетесь?»

«Выйду замуж за еврея любой национальности! Игорь, помогите! 6 ряд, 20 место».

«Игорь Миронович, как Вы думаете – Бог юмор понимает?»

«Игорь Миронович, слышно ли Вам, как смеётся на балконе моя мама?»

«Дорогой Игорь Миронович! 1. Не можете ли Вы на мне жениться? Мне давно уже хочется большой и чистой любви. Могу прислать фотку. 2. Вы не храпите?»

Если эту главку вы, читатель, одолели, то легко поймёте, за что я так люблю записки.

А по фразе, услышанной мной от давнего приятеля, можно понять о старости побольше, чем из иной психологической статьи. Он мне сказал: «Послушай, интересно, я сейчас подумал: что это сегодня вы у нас так засиделись? А потом смотрю: ведь это мы у вас в гостях!»

Закончить эту маленькую главку я хочу царским подарком художника Саши Окуня: на этот день рождения он написал мне длинный стих, и глупо было бы его не напечатать.

Хоть мы увяли, но живём ещё,

взирая сумрачно и праздно,

как несусветное уёбище

цветёт вокруг разнообразно.

Будет вечер памяти меня

в зале, где ничуть не будет тесно;

льющаяся патокой хуйня

мне уже сейчас не интересна.

Блажен, кому дано проснуться

до петушиных кукареков

и блядству мира ужаснуться

первее спящих человеков.

Темнота моя уютна, как пальто,

много знаний человеку ни к чему,

знать полезно человеку только то,

что положено по разуму ему.

Но если крикнет Русь святая:

«Вернись, тебя я награжу!» –

то я, душою сладко тая,

«избави Господи» скажу.

Подобные слепым несчастным нищим,