Юрий Коротков - Девятая рота (сборник)

– Вперед! – заорал сержант.

Пацаны с криком бросились на склон. Цепляясь за камни задубевшими пальцами, соскальзывая по осыпи и вновь догоняя своих, они цепью карабкались вверх. Когда вершина была уже рядом, навстречу высыпало первое отделение – выстроились вдоль кромки, посмеиваясь, возбужденно потирая руки, подманивая к себе.

– Воробей, пошел! – задыхаясь, крикнул Лютый. – Чугун, Джоконда, ко мне!

Воробей, Ряба и Стас метнулись вперед, мертвой хваткой уцепились за ноги двум противникам и покатились с ними вниз. Лютый, Чугун, Джоконда, наступая коваными ботинками на переплетенные тела, на спины, на головы, рванулись в образовавшуюся брешь и выскочили на вершину, следом ринулись остальные. Схватка разбилась на сцепившиеся насмерть пары. Лютый, как куклу, бросил своего противника вниз, отодрал другого от Джоконды, швырнул следом.

– Отбой! Отбой, я сказал! – Оба сержанта в четыре руки растаскивали сцепившихся солдат.

Оставшиеся в меньшинстве перваки уже сами соскакивали на склон. Лютый еще метался вперед и назад, но драться уже было не с кем, тогда он наконец остановился и заорал в выжженное небо. И остальные подхватили этот звериный ликующий вой, обнявшись на вершине.

– Рядовой Воробьев! – выкрикнул полковник.

Воробей, чеканя шаг, подошел, встал на колено, взял протянутый голубой берет, поцеловал его и край знамени, поднялся и надел берет.

– Служу Советскому Союзу! – сияющий, едва сдерживая улыбку, отдал он честь.

Следом подошли Лютый, Джоконда, Чугун…

Вскоре весь полк стоял на плацу в беретах, в полном десантном параде.

– Теперь вы с полным правом. И гордостью, – рубил фразы полковник. – Можете носить этот голубой берет. Я не хочу и не буду выделять лучших или худших. Потому что самый главный экзамен. Еще впереди. И сдавать вы его будете там, – кивнул он за горы. – На днях вы все. Отправитесь в зону боевых действий. Чтобы выполнить свой интернациональный долг перед братским афганским народом. И сегодня. Я в последний раз. Могу задать вам вопрос. Кто из вас по каким-либо причинам. Не хочет или не может лететь в Афганистан?

На плацу воцарилось молчание. Полковник оглядел строй.

– Я не сомневался в вашем ответе… Рядовой Сергеев, выйти из строя!

Серый шагнул вперед.

– По просьбе матери и по приказу командования вы продолжите службу поблизости от места жительства.

Серый растерянно оглянулся на сочувственные взгляды пацанов.

– Товарищ полковник, разрешите…

– Не разрешаю. – Полковник чуть смягчил голос. – Не имею права. Ни как офицер, ни как отец.

– Товарищ полковник!.. – отчаянно сказал Серый.

– Рядовой Сергеев, стать в строй! – отрезал полковник.

Торжественным маршем, чеканя шаг под оркестр, с развернутым знаменем впереди пацаны прошли мимо трибуны. Серый, не попадая в ногу, шел в середине шеренги, опустив голову, глотая слезы.

– Подъем, второе отделение! – Дыгало влетел в спящую казарму. – Подъем! Подъем, уроды!! – Пьяный, с налитыми кровью глазами он метался по казарме, скидывал зазевавшихся со второго яруса на пол. Растерянные пацаны кое-как выстроились в трусах около кроватей, не понимая, что происходит. – Ложись! Ползком марш!

Пацаны поползли по кругу между кроватей.

– Быстрей! Быстрей, я сказал! Быстрей, уроды! – Дыгало подгонял пинками по ребрам. – Голову не поднимать! – Он с силой ткнул каблуком в затылок Чугуну, припечатав того лицом в пол. – Еще быстрей!

Пацаны, задыхаясь, ползли на пределе сил, извиваясь всем телом, дробно стуча голыми локтями и коленями.

– Что? – вдруг остановился сержант. – Что, не понял?.. Встать!

Пацаны вскочили, тяжело переводя дыхание. Дыгало пошел по кругу, оглядываясь.

– Ты что-то сказал, рядовой? – Он с левой ударил Стаса в зубы.

– Никак нет.

– Может, ты? – с разворота ударил Дыгало Джоконду.

– Никак нет, товарищ сержант.

– А-а! – вдруг радостно оскалился Дыгало. Он, хищно пригнувшись, двинулся к Лютому. – Это ты, воин! – Он подошел вплотную, лицом к лицу, глядя в упор мутными глазами. – Ты хочешь что-то сказать, правда! Я же вижу! Ты давно хотел мне что-то сказать! Ну скажи, ну пожалуйста! Ну? Чирикни на ушко! – Он повернул голову, прислушиваясь.

Лютый молчал, глядя на него исподлобья.

– Ну, давай! – Сержант вытащил его в середину круга. – Один на один! Как нормальные мужики! Никто не видит! Никто не узнает! Ну! – Он ударил Лютого. – Ты – берет, и я – берет! Давай! Давай! – Он ударил еще несколько раз.

Лютый только защищался, сдерживаясь из последних сил.

– А может, ты? – Дыгало выхватил Чугуна. – Давай! Ну, все на одного! – лихорадочно обернулся он. – Вот он я! Вперед, десантура! – Он стал в стойку посреди круга, сделал выпад назад, пытаясь достать ногой, метнулся в одну сторону, в другую. Пацаны только расступались, молча глядя на него. – Ну! – отчаянно заорал Дыгало. – Есть тут хоть один мужик или чмыри одни позорные?..

Он вдруг остановился и замер, опустив плечи, будто выпустили воздух. Медленно прошел к выходу, не глядя отшвырнув с пути Воробья, и грохнул дверью.

В казарме стало тихо, пацаны молча переглядывались.

– Приснилось, что ли? – сказал Ряба.

– Ага, приснилось… – Стас сплюнул тягучую кровь, вытер разбитые губы.

– Весеннее обострение. – Воробей покрутил пальцем у виска. – Это у них бывает.

– Погоди, – вспомнил Джоконда. – Сегодня в штабе говорили: он заявление опять писал, хотел с нами улететь. Сегодня отказ пришел.

Сквозь окно видно было, как Дыгало, запинаясь, не разбирая дороги, брел по городку. Потом сел на землю и обхватил голову руками.

Ряба торжественно вскрыл трехлитровую жестяную банку яблочного компота. Повел носом и, зажмурившись, сладострастно замотал головой. Остальные тоже, сталкиваясь лбами, понюхали – и оценили. Они сидели вокруг разложенной на газетке снеди в скупо освещенной сушилке, под развешенными на металлических штангах бушлатами.

Ряба зажег спичку и жестом волшебника поднес к банке – над горлышком заплясал голубой огонек.

– Чистяк! Батяня гнал! – гордо сказал он, прихлопывая огонь ладонью. Выудил грязными пальцами лезущее через край яблоко и разлил розовую жидкость по кружкам. Они чокнулись и переглянулись.

– Ну что, пацаны? За отлет! – сказал Лютый.

– Прорвались, пацаны!

– Не верится даже, правда?

Они выпили и задохнулись.

– Погоди… сколько градусов-то?.. – просипел Чугун.

– Семьдесят. А чо, за сто верст бражку слать? Мне б на одного не хватило!

Воробей с выпученными глазами искал чем заесть, схватил яблоко, надкусил – и совсем скис, отплевываясь. Все захохотали.

– Классное яблочко, Воробей? Из райского сада!

– Слышь, пернатый, да ты не пей, не мучайся, – сказал Чугун. – Ты яблочка поклюй, тебе хватит!